работы торговцем газет. Рано или поздно каждый житель стучится в мою дверь. Каждый понедельник твоя дражайшая матушка заглядывала за экземпляром «Женского еженедельника» и плиткой шоколада «Кэдбери». Прекрасная женщина. Всегда была вежливой, говорила «спасибо» и приносила нужную сумму, без сдачи. Такие вещи не забываются.
– Она когда-нибудь делала что-нибудь… необычное?
– Что значит «необычное»?
– Что-нибудь… странное. Причудливое. Не знаю… э-э… ведьминское.
Мистер Пейн отхлебнул чай, размышляя.
– Нет, – произнес он.
Фэй надула щеки. Вот так-то. Ее мать была обычной женщиной, покупавшей газеты и шоколад, и никогда не…
– За исключением одного случая, – добавил мистер Пейн. – Когда у меня от нее побежали мурашки по коже.
– Что за случай? И почему у вас пошли мурашки? – спросила Фэй. – Что она такого сделала?
– Ничего ужасного, понимаешь ли, просто… это было странно.
– Насколько странно?
Мистер Пейн встал, закручивая крышку термоса.
– Перерыв на чай окончен, – сказал он, быстрым шагом направляясь к Гиббет-лейн.
– Насколько, мистер Пейн? – Фэй поспешила за ним. – Мистер Пейн, расскажите мне, пожалуйста.
Он замедлил шаг и почесал за ухом.
– Я был еще мальчишкой, – начал он, – помогал сборщикам хмеля, которые приезжали на уборку урожая. Один воробышек тогда застрял в мешке. Бедняжка запаниковал, его сердце остановилось, и он упал замертво прямо перед нами. Твердый, как доска, и вот с такими лапками. – Мистер Пейн поднял руки, изображая одубевшие когти, скосил глаза и высунул язык изо рта. – Твоя мама, будучи тогда немногим старше, чем ты сейчас, была неподалеку. Она услышала шум, и, подойдя, вынула воробья, затем взяла его в ладонь и прошептала что-то ему на ухо. И черт меня побери, если это треклятое создание не ожило и не улетело. Твоя матушка не приняла ни похвалы, ни благодарности, ни даже предложения выпить пива. Она убежала, будто сделала что-то… будто совершила нечто такое, что ей не велено. Половина сборщиков хмеля сочли ее новым Франциском Ассизским[12], другая же половина думала, что она… – Мистер Пейн остановился, замолчав. У Фэй появилось ощущение, что в прошлом он уже рассказывал эту историю с тем же самым финалом бесчисленному количеству других людей, но только не дочери главного действующего лица.
– Давайте, произнесите это, – подтолкнула его Фэй, скрестив руки на груди.
– Не думаю, что мне следует это делать.
– Ведьма?
– Это сказала ты, а не я. Лично я думаю, что у воробышка случился приступ, а тепло руки твоей матери помогло ему прийти в себя. Она была прекрасной женщиной, твоя матушка. Как я уже говорил, всегда была вежливой, благодарила, и ей не требовалось сдачи.
– Она хорошо знала мисс Шарлотту?
– Мисс
Франциск Ассизский (1182–1226) – католический святой, известный тем, что, по преданию, воскрешал мертвых и исцелял тяжелобольных.
