крови, и у них нет сердец, которым могла бы быть ведома жалость!
Неспроста ведь в народе говорят: машине служишь – душу погубишь!
Торп зябко поежился и поднял воротник куртки, продолжая наблюдать за прибывающим караваном.
За двумя секциями первого эшелона последовали другие, надежно сцепленные друг с другом. Одни, покрытые пятнами ржавчины и грязными масляными потеками, издавали жалобные скрипы и стоны и выглядели откровенно неказисто, другие щеголяли свежей краской и полированными поручнями. С верхних палуб пассажирских секций выглядывали путешественники, с любопытством разглядывавшие встречающую их толпу.
От головы состава послышались три последовательных гудка, и весь караван заскрипел и заскрежетал, замедляя ход. Мимо Торпа величественно проплыли лоснящиеся темно-вишневые борта Правительственного Эшелона с золотыми гербами в виде двух сплетенных корон на дверях, и лицо кузнеца непроизвольно сморщилось в неприязненной гримасе.
Если и существовало на свете что-то, что он недолюбливал сильней, чем сложные и непонятные механизмы, так это Империя.
Что бы там люди ни говорили публично, Торп знал, что в глубине души подавляющее большинство его соседей так и не смогли принять новую власть. То, как она ломала через колено привычный уклад жизни вместе с судьбами людей, никого не оставило равнодушным, но жестокие кары, настигавшие любого, кто пытался им противиться, сделали свое дело. Уже давно никто не осмеливался высказывать свое недовольство вслух, и все неприятие ограничивалось вот такими сморщенными физиономиями, да презрительными плевками в дорожную пыль.
Наличие в составе каравана Правительственного Эшелона означало, что в Цигбел прибыл какой-то важный столичный чиновник. Как правило, такие визиты ограничивались лишь кадровыми перестановками в кабинетах городской ратуши и никоим образом не сказывались на повседневной жизни горожан. А потому самым разумным представлялось просто выкинуть из головы мрачные воспоминания и не портить себе настроение. Иначе с такой кислой миной на лице много не наторгуешь.
Эшелон гулко громыхнул в последний раз и остановился, выпуская шипящие струи пара. И тут же в движение пришла вся собравшаяся вокруг людская масса. Продавцы всевозможной снеди, напитков и сувениров устремились к опускающимся трапам. Каждого сходящего с каравана пассажира буквально под руки подхватывали добровольные помощники, всегда готовые помочь с багажом, предложить отобедать в лучшей в городе таверне, предоставить комнату или даже целый дом для проживания, а также оказать любые другие услуги на усмотрение клиента.
В толпе тут и там мелькали яркие и весьма откровенные наряды барышень легкого поведения, охотящихся за своей добычей, и почти наверняка среди общей толчеи сновали ловкие карманники, сноровисто освобождавшие зазевавшихся гостей Цигбела от чрезмерного финансового бремени.
Состоятельная
