в нём по щиколотку – распределялся по кругу, вставал и поднимал взгляды.
– И помните, – сказал Падуб, – сначала освещение, потом – защита.
Словно после множества репетиций, руки Совета одновременно поднялись – в ладонях вспыхнула белая магия, расползлась по венам и заползала под рукава туники. От ладоней отошли лучи белого света – и, струясь подобно воде, они через стенку сердца вошли в сферу. От прикосновения магии та встрепыхнулась, а кристалл пробудился от дрёмы и закрутился быстрее.
Веки закрылись, лица сосредоточились – Совет всколыхнул сеть магических вен поселения, выделил нужные и передал единую команду, будто источник этой мысли принадлежал одной голове, а не семи. И везде погас свет. В чашах на уличных столбах, в храме и хранилище, на складе, в жилых домах, в мастерской, а в кузнице погасли красные кристаллы.
Лица Совета напряглись – новое сосредоточение. Сердце налилось бледным светом, тихо загудело, закрутилось быстрее и завибрировало, а от него завибрировали песчинки воронки.
Стоя возле заброшенного домика, Ирис снова смотрела на серебряное изделие в ножнах, перевела взгляд на Вязеля – и вздохнула. Они увидели свет и посмотрели в сторону площади. Им была видна только верхушка сердца. Из неё в небо ударил столб белой энергии – и там, достигнув заданной точки в небе, от столба расползалась магическая пелена. Она опускалась и формировала прозрачный купол, будто из стекла.
Стены купола опустились и ушли в землю – луч исчез, а сердце ушло в дрёму. Опустив руки, Совет вышел из песка, но не обувался, и не покидал площадь.
*
Последний луч ускользнул из чащи и солнце скрылось. Только звёзды и полная луна на чистом небе освещали местность блеклым сиянием. Вся живность попряталась или убежала прочь, а деревья и растения точно окаменели. Интуитивно чувствуя близость опасности, жители затихли – замерли на местах и вслушивались в тишину.
Волнение разрасталось. Напряжение сгущалось. Страх, покалывая, покачивался в воздухе. А ожидание растягивалось и становилось невыносимым. Но надежда что повезёт, что опасность обойдёт стороной, ещё теплилась внутри жителей – как маленький огонёк. Огонёк, который через секунду заледенел и упал, разбившись на тысячи осколков.
Из дубовых зарослей раздался душераздирающий, нечеловеческий и неживотный крик – как сигнал и угроза. Крик пролетел над густой кроной, между стволов и веток – и волной накрыл поселение, пронзая уши и души его жителей. Ужас и паника охватили всех; в храме послышались детские плачи, которые, несмотря на страх, пытались успокоить. Никто ни бежал, ни кричал. И если бы учащённые сердцебиения бились созвучно, то в этой тишине, повисшей на пару секунд, возможно было бы услышать этот быстрый ритм.
Только пару секунд.
Раз. Тум. Ту-тум.
Два. Тум. Ту-тум.
Возник громкий шум. Нечто большое прорывалось сквозь заросли – шелестело листвой, ломало ветки,
