лишних вопросов и не останавливайся, пока я тебе этого не позволю. – более агрессивно говорила дама. Виссарион послушно исполнил приказ. – В любом случае рано или поздно людям нужны будут ответы кто ты, откуда ты, что ты здесь делаешь и откуда появилась информация о смерти Марго… Впрочем, на тебя мне плевать, но это никоим образом не должна сказаться на моем авторитете. Ха! Эти журналисты понятия не имеют, с кем они связались. – Женщина в очередной раз забила веером по своей руке. По телу Виссариона пробежали мурашки. Если мадам П. бьет по руке веером, значит ему несдобровать.
– Правую руку выше, это должна быть нота ми, а не то, что пытаешься сделать ты… – начала гневаться мадам П.
– П-прошу п-прощения… – чуть ли не прошептал Виссарион, – но я не могу, кровь… Она мешает мне…
– Хватит оправдываться… – еще громче рявкнула бабушка.
Сделав глубокий вдох и раскрыв веер, мадам П. выдохнула.
– Мне надоело испытывать свои уши и спорить с тобой. У меня и без тебя проблем хватает. Иди прочь отсюда. На сегодня занятие закончено. – сказала женщина, поворачиваясь к выходу из комнаты. – И да… – добавила она, остановившись. – вымой руки и позаботься об инструменте, чтобы я больше не видела эту грязь. Сегодня ты будешь сам по себе. Помимо тебя у нас есть и другие дела. – сказала уставшая дама, чуть не валясь с ног. Хоть она и не подавала виду, но ситуация со статьей сильно осложнила ей жизнь, особенно из-за того, что она пыталась разрешить эту ситуацию, как можно лучше для себя. – Но позаботься о том, чтобы я не видела тебя до конца дня.
– Благодарю Вас… – с облегчением сказал Виссарион, но его уже никто не слушал. Он наконец спустя долгие годы был предоставлен сам себе.
Виссарион направился в ванную комнату. Удивительно, что, постоянно чувствуя сильное одиночество, сейчас он был на седьмом небе от счастья, ведь его ничего не сковывало. Никто не ходил хвостом, не говорил ему, как жить, что делать можно, а что нельзя. Он был счастлив. Искренне счастлив, как когда-то в любящем кругу семьи…
Виссарион поставил скрипку недалеко от раковины и принялся вымывать пальцы. Кожа на пальцах была оторвана, руки сильно болели, зудели. Кровь так и сочилась с их кончиков. Лицо парнишки перекосилось, нет, не от вида крови, а от боли.
Мальчик вымыл руки, но кровь так и не останавливалась. Он достал из тумбочки под раковиной бинты и пластырь, попытался заклеить раны. Спустя неудачные попытки ему всё же удалось хоть как-то позаботиться о своих пальцах.
Раньше о них в основном заботился Родион, который мог умело наклеить пластырь так, что кровь переставала идти, а кончики пальцев вовсе не болели. Но сейчас не было никого, кто, как Родион, помог бы ему, или кто, как Катрина, просто издевательски посмотрели бы на него, не давая при этом никак помочь себе. Сейчас Виссарион наконец был сам с собой, и сам учился заботиться о себе. Этого ему так не хватало.
Юношу немного удивил тот
