мне исполнилось одиннадцать, и на меня поначалу он был совсем не похож. Моя внешность была грубым собирательным образом моих родителей: у меня мамины темно-русые волосы, тонкие губы, округлый нос, – который у меня был побит, а у нее очень аккуратен и красив, – отцовские густые широкие брови, разрез глаз и широкое лицо (пускай и далеко не такое широкое и скуластое, как у него). Казалось бы, от отца у меня совсем не так много черт, но и их всегда было достаточно, чтобы люди восклицали: «Ты просто копия своего папы!»
Несмотря на то, что у меня была отцовская форма глаз, они все равно были светлыми, как у мамы. Только если ее глаза всегда были белыми-белыми, то мои при тусклом свете имели болотистый, зеленый цвет, а при ярком освещении становились серо-голубыми.
Ростом я пошел в мужчин из семьи матери. Я не был особенно высоким – во мне было сто восемьдесят три сантиметра – но этого было достаточно, чтобы понять, что этим я точно не в папу. А вот Лорс, кажется, пошел в него, потому что на фоне своих сверстников он уже кажется совсем малышом. Он был точной копией мамы и почти ничем не напоминал папу, разве что цветом глаз и чернотой волос. Иногда у него возникали странные навязчивые мысли относительно чего угодно. Однажды он зашел ко мне в комнату и сел на мою кровать, обняв колени. Он глядел перед собой хмурым взглядом, а его щекастое личико, казалось, вот-вот начнет дымиться.
– Все в порядке, Лорс? – спросил я, отвернувшись от рабочего стола, за которым я писал конспект по истории.
Он взглянул на меня и резко устремил взор обратно на стену.
– Ну. Что это с тобой? – я встал со стула и подошел к нему.
Лорс снова искоса на меня посмотрел и вдруг хныкнул, но тотчас взял себя в руки.
– Ты чего? А ну говори! – теребил его плечо я.
– Все хорошо, Саид, ничего не случилось.
– А почему ты плачешь?
– Плачу?! Я не плачу. Разве ты видишь, что я плачу?
– Лорс, ты у меня сейчас получишь, если не расскажешь.
– Это очень большие глупости, Саид. То, почему я плачу.
Я так умилился!
– Просто… у вас с мамой такие красивые глаза, – залепетал он. – Все всегда про это говорят. Гости всякие. Я рад, что у меня такой красивый старший брат! Но я тоже хотел бы такие же, – в конце фразы его голос сорвался, и он всхлипывал, подбирая слезы.
Я прилег рядом с ним и погладил его волосы – жесткие, как искусственный газон.
– А ты знаешь, что мои самые любимые глаза – карие? – не лгал я.
– Ты говорил.
– А ты вообще знаешь, что у нашего любимого Пророка, мир Ему, глаза были очень черные? Это намного красивее любых других.
Лорс встрепенулся.
– Правда? – живо сказал он, но потом вновь огорчился. – А у меня ведь не черные, а карие.
– Никто не будет таким же красивым человеком, как Пророк Мухаммад,
