еще черных сучьев деревьев.
Приезжай мой любимый, [я буду тебя нежно ласкать и целовать и ужасно вкусно кормить.] Очень спешу кончить, т. к. хочу бросить это письмо в Стрелу.
Привези мне животных для работы. Мечтаю о нашем совместном отдыхе – иначе даже не мыслю. Сделай все возможное для этого.
Одновременно отправляю письмо Энгельгардту138 и Ел[ене] Эрв[андовне]139.
Обнимаю крепко и горячо.
Твой К…
Приезжай скорее.
№ 244. А. И. Клибанов и В. Д. Бонч-Бруевич – Н. В. Ельциной
Барвиха под Москвой
9/V 46 г.
Родная Наталинька,
вчера получил твой листок от 5/V и вчера же звонила Елена Эрв. и сообщила, что получила твое письмо. Меня так тянет в наш уголок (это и в самом деле колыбель юности и первых чувств и исканий наших), что порой подымается желание все бросить и приехать домой. Мы непременно сохраним за собой нашу «мансарду», если переедем в Москву. Но мы знаем, что прежде чем обстоятельства сложатся раз в нашу пользу, они сто раз сложатся против нас. Так и сейчас. 8/V ожидалось решение Презид. АН о штатах нашего Института и о слиянии Московского и Ленинградского музеев истории религии, но вопрос оказался неподготовленным и будет вновь откладываться на неделю. Во всяком случае, я буду в мае и, на этот раз, настроение, обусловленное положением наших дел, будет у нас лучшим, если иметь в виду уже многие прошедшие годы. Я возобновил занятия в здешней публ. библиотеке (им. Ленина), работаю жарко – ты знаешь, что иначе я не умею. Сейчас занят той главой моей диссертации, которая называется «Литературные памятники новгородских еретиков». Она основана и пишется по русским, арабским и древнееврейским первоисточникам и будет напечатана Вл. Дм.140 в виде отдельной статьи. Сделал я еще один шаг, за который жду твоего осуждения – но осуждение издали предпочтительнее, нежели вблизи. Помнится, кто-то из древних (забыл кто) говорил – Пускай меня ругают, когда меня нет. Так вот я решил написать (параллельно диссертации) книгу о Пущине. Это будет большая книга – опыт исторической, философской и литературной характеристики, листов на 15–20. Напишу ее по всем пущинским письмам, по всем бумагам, относящимся к нему и хранящимся в архивах, по записям его знакомых и друзей и т. д. Вл. Дм. согласен заключить со мной договор. Ты скажешь, что я разбрасываюсь, но я обещаю цепко взяться за диссертацию. Что же касается Пущина – он давно влечет меня, еще с тех пор, как в Сибири оба мы волновались над его письмами. Это характер необыкновенный – благородство, сочетаемое с философским глубокомыслием и детской непосредственностью душевных движений. Я собираюсь и тебя заразить интересом к этой работе. Вчера я приехал на дачу к Вл. Дм. Библиотека сегодня закрыта, а здесь чудесно и я предоставлен самому себе. В Москве читал китайских поэтов и когда приеду, познакомлю тебя с новыми стихами. Хотел было тебе их послать, но раздумал – лучше я тебе их сам прочту – они тебе тогда больше понравятся! Ну, кончаю, любимая, Вл. Дм. просит у меня письмо, чтобы приписать несколько слов. Целую, родная нежно и горячо и пусть весна
Энгельгардт Владимир Александрович (1894–1984) – академик, директор Института молекулярной биологии АН СССР. В 1945–1946 гг. занимался опытами и исследованиями с белками. Добавляя в миозин (мышечный белок) аденозинтрифосфорную кислоту, Энгельгардт добивался значительного снижения вязкости белка. Н. В. Ельцина добилась того же эффекта, работая с совсем иными белками. Энгельгардт, узнав об этом, оценил результаты исследований Н. В. Ельциной как открытие. Он пригласил Н. В. работать к себе в институт и выделил ставку. Работу ее он оценивал как очень интересную и значительную. Сохранились письма Энгельгардта к Н. В. по этому поводу из Узкого. Приезжая в Ленинград, он приходил прежде всего к Н. В. и спрашивал о ходе работы.
Погосянц Елена Ервандовна (1914–1993) – доктор биологических наук.
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич.
