и их начальников:
К нему был доступ в любое время дня и ночи, он заботился обо всех, думал о том, чтобы, насколько возможно, не утомлять окружающих и не подвергать их ненужной опасности. Он уставал за всех, был повсюду, сам за всем следил, отдавал распоряжения и постоянно рисковал собой. Во время наступления он спал не раздеваясь и оставался в окопе до сигнала о сдаче. Невозможно понять, как человек его возраста, которого изрядно потрепали войны, мог совершать подобную физическую и умственную работу, никогда не теряя хладнокровия и не выходя из себя. Ему ставили в упрек, что он слишком рисковал собой; он делал это, чтобы все видеть собственными глазами и постепенно добиваться своего; таким образом он подавал пример другим, а также убеждался в том, что все идет как следует288.
Усталость обрела новые формы, или же, в связи с появлением новых задач, которые предстояло выполнять, ей стали уделять больше внимания и лучше ее описывать.
Так, например, в некоторых случаях начинает приниматься в расчет особая «изнуренность». Появляется новый взгляд на усталость, испытываемую представителями некоторых редких профессий. Заболевший или раненый солдат «продолжает получать жалованье»289, а вышедшим в отставку военным или морякам по предписанию от 1670 года выплачивают по два экю в месяц290. Королевский Дом инвалидов, открытый 1 октября 1674 года, предназначается для «солдат, изнуренных и получивших увечья в боях за короля»291. Не секрет, однако, что это многоцелевое учреждение было создано и для того, чтобы обездоленные солдаты не скитались по площадям, мостам и улицам и никого не раздражали своим присутствием.
Город
Еще одним объектом, вызывающим озабоченность, становятся города, к которым также начинают относиться по-новому. С конца XVI века идет традиционная полемика о неспокойных городах и безмятежной жизни в сельской местности, в этой полемике появляются новые аспекты. Обнаруживается усталость. Появляются новые причины для волнений, новые очаги возбуждения и напряжения. Город внезапно разросся, его роль стала заметнее. Сместились полюса власти – торговой, гражданской, административной, к ней присоединилась «элита окружающих городов и весей», «помещичьи сборщики налогов и судьи»292. В городах ширились ряды лавочников, практикующих лекарей, парламентариев, стряпчих, конторских служащих. Сельскохозяйственный труд рационализируется, и мелкие земледельцы и скотоводы теряют работу; «улицы городов заполняются доселе невиданным количеством бродяг»293. Городские стены ограничивают пространство, «нарастает»294 скученность, собираются разномастные толпы, и «до сих пор островки „старого Парижа“ представляют собой впечатляющий пример тому»295. Существует множество свидетельств того, что Париж задыхается, он заполонен, «народу в нем, как пчел в улье»296.
Отовсюду звучат жалобы, усиливается ожесточение. Прежде всего проблему представляет собой
Lettre de Sixte-Quint (1587). Цит. по:
