правила превыше всего; следует «быть усердным и усидчивым»316, терпеливым, показывать свою «постоянную незаменимость»317, иначе говоря, противостоять «скуке и томности»318. Красноречивый пример постижения действующими лицами эпохи новоявленной и совершенно особой «придворной усталости» – маркиз Дантен, «законный сын» мадам де Монтеспан, часто упоминаемый в мемуарах Сен-Симона:
Его крепкое тело отвечало духу. И хотя он мало-помалу растолстел, он был неутомим. Брутальный по своему темпераменту, он был нежен и вежлив, приветлив, спешил всем нравиться и все приносил в жертву самолюбию и богатству. <…> Это был один из самых умелых и утонченных придворных своего времени, который в то же время проявлял непостижимое усердие. Он без устали старался одновременно быть повсюду, проявлял неслыханное усердие и заботу, что бросалось в глаза всем, был гибок, ловок, неумеренно льстив; от его внимания ничто не ускользало, он был бесконечно угодлив, на протяжении двадцати лет для него не было невозможного, ничто его не отталкивало, и все ради знакомства с людьми, которых со свойственной гасконцу наглостью он при первой возможности мог опорочить.
Он был в высшей степени услужлив по отношению к детям своей матери, с бесконечным терпением сносил грубые отказы и умел невероятно искусно скрывать нанесенные жизнью оскорбления319.
В те времена для того, чтобы заполучить и приумножить привилегии, плелись закулисные интриги, часто незначительные до смехотворности, но весьма действенные и ценимые. Множество примеров тому находим у Жана-Франсуа Сольнона: «право ехать в карете [а не идти пешком] в резиденцию короля и право на подушечку в Церкви представляют собой почести, оказываемые в Лувре»320. «Право табурета», возможность сидеть в присутствии монарха, также является в высшей степени важной привилегией, которую имеют герцогини; этих дам «называют „сидящими дамами“ или попросту „табуретами“»321. При этом качество сиденья было различно: внуки и внучки Франции (то есть внуки и внучки короля) имели право на стул со спинкой, принцы крови (то есть те, кто потенциально мог унаследовать престол) – на кресло322. Это право оспаривалось, случались ошибки, которые сразу же исправлялись. Вот как вспоминает аудиенцию у королевы мадам де Севинье: «Собралось множество герцогинь, среди прочих прекрасная молодая Вантадур. В течение какого-то времени ей не приносили этот божественный табурет. Я повернулась к гроссмейстеру и сказала: „Что же? Пусть ей его принесут. Это право дорого ей обходится“. Он со мной согласился»323. Или другой пример: «права на табурет» нет, но в то же время оно «согласовано»: это случалось, когда королева позволяла многим дамам сесть «без церемоний», хотя не должна была этого делать. Принцы и герцоги «в большом количестве» недовольно реагируют на подобное и, по общему решению, «от имени знати просят отменить эти табуреты»324. С этого момента «усталость» декларирует и усиливает иерархию и ее особенности.
Ibid. P. 427.
См.:
