что это за блюдо? – Вернувшись в помещение, Нагарэ устроился на стуле.
– Удон в горшочках. – Коиси устроилась напротив него.
– Из какого ресторана?
– Его готовила покойная супруга дядюшки.
Коиси открыла свой блокнот.
– Ох, ну тогда, без сомнения, задача перед нами непростая! Тиэко не просто умела хорошо готовить. В ее блюда всегда входил один необыкновенный ингредиент – воспоминания о былом, что меняло все дело. – Нагарэ перелистал страницы блокнота.
– Я вот думаю, а не приготовить ли нам самый обычный удон в горшочках? Раз уж дядюшка все равно уверен, что того самого вкуса достичь не удастся.
– Тиэко была коренная жительница Киото, так что я примерно представляю, какими приправами она пользовалась. Жила недалеко от Тэрамати… – Нагарэ в задумчивости скрестил руки на груди.
– Ты хорошо ее знал?
– Не то чтобы знал, но вот стряпню ее пробовать приходилось.
– Тогда все упрощается.
– Вот только что-то я не помню, чтобы она когда-то угощала нас этим самым удоном. – Нагарэ внимательно просматривал записи Коиси.
– Небось завидуешь, что дядюшка нашел себе такую молоденькую?
– Что за глупости! Я ведь всегда тебе говорил, что Кикуко – моя единственная любовь. – Нагарэ поднял взгляд на дочь. – И к тому же, кажется, эта его Нами – типичная добродушная простушка из Гуммы[22].
– Да, дядюшка сказал, что она из Такасаки, так что все возможно.
– Такасаки, значит. – Нагарэ в раздумье склонил голову.
– Что ж, в любом случае настала пора заняться удоном в горшочках. Может, попробуем приготовить сегодня вечером?
– И не только сегодня. Думаю, это займет какое-то время, – ответил Нагарэ, не отрываясь от блокнота.
2
В Киото часто говорят, что самое холодное время наступает после праздника Сэцубун[23]. Кубояма на себе ощутил правдивость этого наблюдения, шагая в сумерках на восток по улице Сёмэн-доори.
Где-то вдалеке трубил продавец тофу, зазывавший покупателей. Мимо торопливо шагали домой школьники со старомодными рюкзаками за спиной. Перед глазами словно проплывали образы давно ушедшей эпохи. Сумерки сгущались, а тени стали совсем длинными, когда Кубояма оказался наконец перед закусочной «Камогава».
Будто узнав его, полосатый кот Хирунэ потерся о ноги Кубоямы.
– Конечно, я-то тебе не Нагарэ с его шуточками, – улыбнулся Кубояма, наклоняясь, чтобы погладить кота.
Тот в ответ коротко мяукнул.
– Вы сегодня рано, дядюшка! Заходите скорее! И не холодно вам? – Коиси, слегка ссутулившись, выглянула в приоткрытую дверь.
– Не простудится он у вас на улице? – спросил Кубояма, указывая на Хирунэ.
– Кошки простудой не болеют. А если отец его увидит – непременно ворчать будет.
– Коиси,
