корзине. И ей показалось, что один из них подмигнул глазком.
«Мне это только кажется», – убеждала себя девочка.
Весь оставшийся путь она старалась не смотреть в корзину. В скором времени лес вокруг стал редеть. Хвойные деревья сменились лиственными и Мия уже ждала, когда они совсем-совсем сойдут на нет и покажутся поля. И вот уже мост через ручей Руве, а за ним дорога, ведущая на Лаору. Мия остановилась и сказала:
– Мама, подожди немного, я выстираю платье. А то болотная грязь совсем засохла и мешает двигаться.
– Хорошо, – согласилась Дина и встала на мосту, ожидая дочь.
За мостом на окраине леса, росло старое, толстое дерево. На его могучих ветвях, в такт ветру покачивалось несколько человеческих тел в странной, не агенорской одежде с капюшонами. Одежда была создана из диковинных полупрозрачных материй и отражала окружающие цвета, делая мертвецов неприметными. Их кожа, напротив, была бледно-серой и высушенной, а лица выглядели лишенными всех жизненных красок. Эти люди были старосферы Унку из племени Фир. Их поймали и повесили здесь агеноридские солдаты.
Четверо воронов сидели на ветвях и поклевывали остекленевшие очи повешенных. Дина посмотрела вниз. Там у ручья, ее дочь сняла заляпанное засохшей, болотной грязью платье.
«Как же ты исхудала, доченька моя», – подумала она, глядя на щуплое тельце девочки, на проступающие под бледной, почти серой кожей, кости и тонкие ручки и ножки. «И почему же она так удивительно похожа на старосферку?»
Мия постирала в ручье платье. Темная грязь поплыла вниз по течению. Затем, хорошенько его отжав, надела. Красивым, резным гребнем расчесала свалявшиеся волосы.
– Думаю, оно по пути высохнет.
– Не простудись. Я вижу, ты все время носишь гребень с собой.
– Конечно, – ответила девочка, – ведь он такой красивый. К тому же ты мне его подарила.
– Я рада, что тебе нравится мой подарок, – сказала мать и добавила: – Пойдем домой, Мия.
Лес, наконец, кончался и начались пустые выжженные пространства, где еще недавно были посевы пшеницы и ржи. Долго Мия и ее мать шли по пыльной проселочной дороге, пересекавшей покрытые пеплом поля. Вокруг не было слышно ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Только пепел, подгоняемый ветром, летел в лицо. В одной из сожженных деревень путь матери и дочери преградил поваленный ствол дерева.
– Смотри, мама, на бревне кто-то сидит! – сказала Мия, пальцем указывая на сгорбленную фигуру в кирасе.
– Я вижу, это солдат, – ответила ей мать.
Они подошли ближе. Человек сидел спиной к ним. Его седые волосы свисали из-под шлема. Пожилой агеноридский солдат был одет в старую, погнутую кирасу. Рядом с ним, на бревне лежал тяжелый ранец и ножны с одноручным мечом. Внизу стоял большой, круглый щит с красным аистом на гербе. Солдат не обращал на них внимания, а лишь ворчал себе под нос.
– Вечно сиять! – поздоровались с ним мать и дочь.
Солдат взглянул на них.
– Вфечно фиять! – поздоровался он шепеляво и добавил: –
