не смеет заставлять себя ждать.»
– Brutta carogna!18 – воскликнул Джакомо и с такой силой ударил кулаком по столу, что весь дом затрясся, словно при землетрясении. – Ну, попадись он мне, уж я-то сразу внесу свой залог. Выдам ему вот этим кулаком десять тысяч раз по голове, и он сразу уйдет на покой.
– А я, – со спокойной улыбкой промолвил Лобстер, – хочу лишь одного: чтобы он оказался в пятидесяти шагах от моего револьвера. А вы что скажете, дядя Джон?
Харрис в этот момент тихо насвистывал какой-то американский мотивчик, и лицо у него заострилось, словно лезвие стилета.
– Ушам не верю, – пропел своим мелодичным голосом господин Мерине, самый гармоничный человек из всех живущих на нашей Земле. – Возможно ли, чтобы такие ужасы творились в веке, в котором мы, слава Богу, живем. А все из-за того, что Общество содействия перевоспитанию злодеев еще не открыло свое отделение в этом королевстве. Но, позвольте, разве у вас нет жандармерии?
– Есть, конечно, – ответил Христодул. – В ее составе 50 офицеров, 152 сержанта и 1250 жандармов, из которых 150 конных. Это лучшая воинская часть королевства, не считая войска Хаджи-Ставроса.
– Больше всего меня удивляет, – сказал я, присоединившись к общему хору голосов, – что такому злодейству не воспротивилась дочь этого старого урода.
– Но она не живет с ним.
– И то хорошо! А где она?
– В пансионе.
– В Афинах?
– Вы слишком много от меня хотите. Этого я не знаю. Могу лишь сказать, что тот, кто на ней женится, точно не прогадает.
– Ну, конечно, – сказал Харрис. – С тем же успехом можно утверждать, что дочь Калкрафта могла бы составить для кого-то прекрасную партию.
– Кто такой Калкрафт.
– Лондонский палач.
После этих слов Димитрий, сын Христодула, покраснел до корней волос. «Позвольте, сударь, – сказал он Джону Харрису, – есть большая разница между палачом и разбойником. Профессия палача позорна, а профессия разбойника весьма респектабельна. Правительство вынуждено держать афинского палача в форте Паламеда, иначе его сразу убьют, зато Хаджи-Ставросу никто не желает зла, и самые порядочные люди королевства с гордостью пожали бы ему руку.»
Харрис уже отрыл рот, собираясь ответить ему, но в эту секунду в дверь кондитерской позвонили, и вслед за служанкой в столовую вошла девушка пятнадцати или шестнадцати лет, выглядевшая так, словно она сошла с картинки последнего номера модного журнала. Дмитрий вскочил с места и смущенно проговорил:
– Это Фотини!
– Господа, – сказал кондитер, – давайте поговорим о чем-нибудь другом. Все эти бандитские истории не предназначены для девичьих ушей.
По словам Христодула, явившаяся девушка была дочерью его товарища по оружию
Грязная свинья (итал.)
