еще. Ты еще и не девушка.
Хоргонзул побежала и вернулась, наспех надев тяжелую налобную повязку, подарок бабки. Повязка была громоздкой, такие носили девушки перед свадьбой. Она была расшита сверкающими бусинами, свисающими на самые глаза.
– А так? Бабушка подарила и сказала, что повязка для взрослых.
– Отдай сейчас же повязку!– рассердилась на дочь я. Лучше вон, читать и писать учись! И лепешки готовить!
– А бабушка сказала, что нельзя девушкам ум засорять грамотой. Нужно думать о женихах и свою красоту увеличивать,– приглаживая и без того жидкие волосы,– сказала дочь.
– Да что вы все, потеряли свой ум?! А ну быстро наводите порядок в юрте! Чтобы когда я вернулась, весь войлок был вытрясен, чтобы ни пылинки и чтобы тесто было! Ясно?!– подхватив Алпа, буквально выбежала я из юрты.
Отец уже был на площади и разговаривал с Бакытом, отдавая последние распоряжения. Одна нога уже была в стремени, он был готов вскочить на коня и умчаться. Недалеко показалась фигура Мохлико. Женщина была взволнована, она подбежала к отцу и суетливо стала пытаться вручить ему узел с едой.
– О, Великий Оюун Хаган! Я Мохлико, ты помнишь меня?
– Мохлико?– растеряно переспросил отец,– что ты хотела, женщина? Я тороплюсь.
– Прими от меня лепешки, я их испекла для тебя…
Отец уже вскочил на коня, она схватилась за уздцы, отец наклонился и взял из ее рук узел, обернулся и передал одному из всадников и не оборачиваясь поскакал во главе отряда.
Мохлико стояла и смотрела ему вслед, руки ее бессильно повисли, ее постоянно печальный вид раздражал меня. Конечно, я понимала, что в ее жизни случилось большое горе, что она познала и одиночество, была и в рабстве, но сейчас уже давно все это осталось в прошлом. Пора было начинать новую жизнь, но она, казалось, не хотела, упиваясь своим горем и погружаясь все больше на дно воспоминаний и ужасов прошлого. В юрту идти не хотелось и я решила пройтись по кочевью, посмотреть все ли в порядке. Проходя мимо спуска к реке, увидела одинокую фигуру Айзере, она что-то тихо напевая, занималась оставленными накануне рубашками, решив все же помыть их, но уже не заходя на мостки. Я подошла и села туда, где еще вчера кормила сына и наблюдала за ней сквозь ресницы. Девушка услышала мои шаги. После разговора с отцом мой гнев рассеялся, как утренний туман, мое отношение к ней стало прежним, к нему лишь примешивалось какое-то сложное чувство, которое мне трудно было осознать, я не могла представить ее женщиной моего отца… его женой, теперь она была не просто Айзере, но и любимая Оюун Хагана.
– Отец уехал…– сказала ей я.
– Да… уехал…
– Ты знаешь, что он возьмет тебя женой?– спросила я,– он сказал мне сегодня, что так он решил…Ты будешь его второй женой…
– Да, он сказал мне об этом сегодня,– покраснев сказала Айзере.
– Обычно так не бывает… У нас в Великой Степи не бывает. Согласие должна дать его первая жена… Маланья.
– Я знаю.
– Но отец сказал, что он так
