проговорили весь день после пар у меня в кабинете, а вечером он мне позвонил и сказал:
– Вероника Антоновна, мне удалось убедить директрису вас не трогать. Мне это было очень тяжело. Поэтому я вас прошу – не косячить больше!
И вот теперь она мне говорит – вам вернулось за события прошлого года.
В ответ на мои приподнятые брови Инесса Ивановна поясняет:
– Вы понимаете, что ваши материалы пойдут в первый отдел? И ваша вина будет доказана?
– Знаете, – спокойно говорю я, – я уже готова уволиться, вы ведь этого хотите?
Вдруг Инесса Ивановна машет руками:
– Нет-нет, я вовсе не хочу, чтобы вы уволились!
– Так вот, – продолжаю я, – если вы передадите в первый отдел сведения про меня, они раскопают все, и не только про меня. Ведь как они будут копать, первым делом они начнут расспрашивать наших студентов, верно? А наши студенты ничего такого не скрывают, отнюдь, они говорят всем и все, не стесняясь. Они расскажут, как они сдавали Говенко, как они сдавали другие экзамены, и тогда полетят со своих мест многие…
Я смотрю на нее, а она на меня, и в моем выразительном взгляде Инесса Ивановна отчетливо читает продолжение моей фразы: «А главное, вы слетите со своего мягкого насиженного кресла!».
Я протягиваю ей телефон с избранными сообщениями.
– Вот, читайте.
Читает она долго, потому что не просто читает. Времени подумать у нее достаточно. Отдавая мне телефон, она говорит:
– Ну я много раз слышала, что преподаватели берут деньги за свои зачеты и экзамены. А скажите, есть хоть кто-нибудь в нашем колледже, кто не берет?
– Есть, – твердо и уверенно говорю я, – Ольга Олеговна по истории не берет, ей только знания нужны. И она добивается своего.
Умолчим о том, как дорого это обходится Ольге Олеговне. Как к ней приходят недовольные студенты-неудачники, иногда в компании с мамами, чуть ли не с кулаками набрасываются: «Ребенок не может столько выучить! У него с памятью проблемы!»
– Только она, и все? – сколько же в голосе директрисы растерянности и подавленности.
– И все, – подтверждаю я.
– И как с этим бороться?
Я пожимаю плечами.
– Платить нормальную зарплату, разрешать проводить платные консультации, не нагружать так сильно после занятий.
– А скажите, – осторожно спрашивает Инесса Ивановна, – осталось у современных преподавателей такое понятие как призвание?
– Некоторые на всех углах говорят, что у них призвание. Но при этом они и про свои доходы не забывают.
– А вы сами по призванию здесь работаете?
– Нет, – пожимаю я плечами, – я честно говорю, что работаю исключительно из-за денег.
К концу разговора я подвинула к ней рапорт от студентов.
– А это что у вас, опять рапорт от студентов? Мне это не надо. Я и так знаю, что студенты вас любят,
