снова. А ведь до этого оно стояло на месте. Представьте себе, что-то же самое повторяется в целом и в больших масштабах. Если бы гудящий процесс мира вдруг замер, вместе со звездами, одновременно с часами и каждой мыслью, а затем, в результате магического взмаха, так же внезапно поднялся и продолжился именно там, где остановился, – то за это время не прошло бы ни субъективного, ни объективного, т.е. астрономического, времени. Никакого разрыва в событиях, никакой паузы в течении времени не было бы, а именно так можно сказать об этом зачарованном и вновь разочарованном мире. Только если представить себе наблюдателя, стоящего вне его, то для него, но только для него, будет существовать промежуточное время. Но давайте, наконец, поместим себя в тот предполагаемый всеведущий разум, перед которым тысяча лет как один день, который следует мыслить по аналогии и как совершенную гиперболу человеческого интеллекта, против мыслимости которого, кстати, нельзя возразить, как нельзя теоретизировать о его существовании или несуществовании. В силу своей пространственно-временной вездесущности или безграничности, в силу своей абсолютной восприимчивости и прозорливости он одним взглядом окинул бы весь мировой процесс; Перед его всепроникающим, вечным оком, не привязанным ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему, ни к конечной скорости времени, ни к субъективно ограниченной мере времени, предстали бы все события в целом, весь мировой процесс во всей серии его развития, от огромного генезиса и истории всех неподвижных звездных систем до мельчайшего, мельчайшего хода жизни протозвезды, Для нас же, смертных, с нашей интеллектуальной ограниченностью и эфемерной недолговечностью, мировой процесс предстает, во-первых, в крайне фрагментарном виде, во-вторых, разнесенным во времени, как непрерывная последовательность по проводнику причинности, мгновение за мгновением, шаг за шагом, приходящая в бытие, т.е. в настоящее. т.е. в настоящее, и снова исчезает из него.
Если назвать аналог или суррогат нашего представления о времени, который должен преобладать в этом безграничном интеллекте, выражением «абсолютное время», то это будет нечто совсем иное, чем то, что Ньютон и вместе с ним математическое естествознание понимают под этим названием. Это было бы, очевидно, вовсе не «течение», а как бы вечное настоящее, абсолютное, неподвижное сейчас. Это был бы мировой процесс sub specie aeternitatis.
Тогда прошлое неизменно,
Будущее впереди – живое,
Мгновение – это вечность.
Гете.
Таким образом, остается сомнительным, может ли время, временное прохождение, временная последовательность в целом быть только имманентным или также трансцендентным, только интеллектуальной формой подхода или также метафизической формой существования; и после всего этого мы приходим к следующему выводу.
Абсолютное время» в ранее рассмотренном Ньютоном
