вопроса.
На такой непоследовательности мы застаем, например, Картезиуса. Прежде всего он ясно и решительно высказывается в смысле тезиса. Princ. phil. II, 13. 24. 25. 29. Затем он совершенно забывает об этом и рассматривает изменение места как нечто абсолютное в своем метафизико-теологическом выведении lex inertia и других законов, большинство из которых, кстати, ложны. Ibidem 37. 38. 39. Лейбниц обличает ошибку своего предшественника и затем добросовестно впадает в ту же ошибку90. Беркли занимает весьма своеобразное положение, поскольку его своеобразные взгляды в метафизике в определенной степени смещают статус controversiae. Как крайний номиналист, он отрицает не только платоновские идеи, универсалии ante rem и аристотелевские in re, но и универсалии как conceptus mentis; идеи или представления разума для него – это только чувственные и фантастические образы, а понятие – просто слово. Кроме того, как субъективный идеалист, он отождествляет бытие материального мира исключительно с его воспринимаемостью, где он начинается без остатка (Esse = Percipi). Следовательно, для него может существовать только индивидуальное, воспринимаемое изменение места.
Движение in abstracto и extra, mentem – такое же пустое слово, как протяженность, твердость, материальность, короче говоря, локковские qualitates primariae, если не принимать во внимание субъективное восприятие. Вне ментальности не существует больше изменения места, чем того, что меняет место. Теперь, очевидно, всякое воспринимаемое движение объекта относительно, поскольку два наблюдателя, в зависимости от их точки зрения, будут видеть одно и то же тело движущимся по-разному, а при определенных обстоятельствах будут также видеть его, с одной стороны, в покое, а с другой – в движении. Таким образом, из метафизики Беркли вытекает необходимость отрицать абсолютное движение par excellence. Это сделано и в «Трактате о принципах познания», §58. Однако, с другой стороны, он приходит и к нашей, до сих пор только математико-форономической относительности и использует ее в своей полемике против Ньютона и математической натурфилософии; Там же §11 и §§110—116; то же в трактате о движении §§58, 59. Но какой смысл в таких возражениях, как, например, следующее: «Как можно мыслить то, что само себя не мыслит, так и одно тело может двигаться к другому или от него без того, чтобы последнее само находилось в движении». Tract. ü. d. Princ. §113. Это действительно самое бездумное опровержение самого себя, удар по собственному лицу, возврат к обыденному мировоззрению protanum vulgus, от которого давно уже избавились! Кстати, именно полемика Беркли и субъективного идеализма против Ньютона и математического естествознания чрезвычайно интересна для нас. Ведь в ней, помимо всего прочего, возникает странный и парадоксальный частный случай, который можно назвать, по выражению Бэкона, прерогативной инстанцией, или также experimentum crucis; случай, в котором, так сказать, логика фактов вступает в конфликт с логикой мыслей, что приводит нас через alter native к disjunctiori, через колебания к решению; по крайней мере, противопоставляет тезис
Da eine eingehende historisch-kritische Erörterung der hier gerügten Jnconsequenzen viel zu weitläufig werden würde, so begnüge ich mich damit, einige unzweideutige Belegstellen dem Leser vorzulegen. Cartesius für die Relativität: Ut situs corporis determinetur, respicere debemus ad alia aliqua corpora, quae ut immobilia spectemus: Ac prout ad diversa respicimus, dicere possumus eandem rem eodem tempore locum mutare, ac non mutare. Princ. Phil. II, 13. Als Beispiel wird angeführt der Schiffer, der sich im Verhältniß zum Schiffe in Ruhe befindet, im Vergleich zum Ufer sammt seinem Schiffe bewegt a. Dieses sehr nahe liegende Beispiel kehrt, beiläufig gesagt, in gleicher Angelegenheit häufig wieder. Man findet es: Cartes. Princ. II, 24; Leibnitz, edit. Erdmann, pag. 604; Newton: Princ. edit. 1714, pag. 6; Berkeley: Princ. §114; Kant: Metaph. A. d. N.; Phoron. Grundsatz I, Anmerkung. – Et illeireo, quem all mollum supra monuimus, eanllem rem eollem tempore äiei posse locum mutare et non mutare, ita eallem llici potest moveri et non moveri. II, 24. Dicere possumus, motum esse translationem unius partis materiae, sive unius corporis, ex vicinia eorum corporum, quae illud immediate contingunt et tanquam quiescentia spectantur in viciniam aliorum. II. 25. – Additi denique, translationem illam fieri ex vicinia, non quorumlibet corporum contiguorum, sed eorum duntaxat, quae qanquam quiescentia spectantur. Ipsa enim translatio est reciproca, nec intelligt potest etc. II. 29. – Derselbe gegen die Relativität: Princ. II, §37—39 wird aus der Immutabilitas vei das Gesetz gefolgert: Unam quamque rem, quatenus est simplex et indivisa, manere quantum in se est in eodem semper statu, nec unquam mutari nisi a eausis externis. Si quiescat, non
credimus illam unquam incepturam moveri, nisi ab aliqua causa ad di impellatur. – Nec ulla major ratio est si moveatur, cur putemus ipsam sua sponte, et a nullo alio impeditam, motum illum suum esse intermissuram. – Unam quamque partem materire seorsim spectatam, non tendere unquam, ut secundum ullas lineas obliquas pergat moveri, sed tantummodo, secundum rectas etc. – Hier also wird absolute Bewegung im Sinne von Galilei’s Tragheitsgesetz postulirt; ebenso spater bei den falschen Stoßgesetzen. – B. Leibnitz bemerkt in dem oben angeführten Specimen dynamicum, edit. Gerhardt, pag. 247 mit Recht gegen Cartesius: – consequitur motum revera nihil aliud esse, quam mutationem situs, adeoque motum quoad phaenomena in mero respectu consistere, quod etiam Cartesius agnovit etc. Sed in consequentiis deducendis oblitus est suae definitionis, regulasque motuum constituit, quasireale quiddam esset motus et absolutum. Hierauf leitet er aus der Relativität d. B. die Gleichheit von Wirkung und Gegenwirkung ab. Und damit vergleiche man dann z. B. die Unklarheiten, Schwankungen und Widersprüche in dem Briefwechsel mit Clarke, dem Vertreter Newton’s. Leibn. opera, edit. Erdmann, pag. 766,31; pag. 770,53; etc. Doch genug hiervon!
