этот похабный кусок ржавчины. – Так встретил ее Седой, не прекращая копаться в заплечном мешке. На траве около него лежали миски и коробочка с солью.
– У меня ничего нет, – солгала Эрсиль.
– Врешь. Тебя выдает твое же лицо. И ты правда надеешься, что я забуду о твоем дрянном ножишке? Ты когда-то пыталась меня им продырявить. Тащи его сюда.
– Чтоб тебя виверн съел, – засопела Эрсиль и, лишившись оружия, спросила: – Кто это был на проселке?
– Твой единомышленник. Сходи к роднику, – скомандовал Седой и, качнув головой на север, всучил Эрсиль котелок.
– Уже умчалась, – кивнула она, царственно опускаясь на бревно.
– Тогда ничего не узнаешь.
Эрсиль подождала-подождала… И что ей делать? Седой нацелился чистить картошку, не спорить же с ним?
Залезла Эрсиль в самые дебри. Прокляла Седого аж десятью способами: ишь, не угодила ему лужа в распадке! Но порадовалась, отыскав ручей – глубокий, почти речка, с мягкими рыжеватыми струями. Зачерпнув воды, Эрсиль закрепила посудину между оголенными корнями ольхи и расстегнула замаранный плащ, разулась… Вечер был промозглый, в горле першило, но Эрсиль не желала, чтобы Седой записал ее в грязнули.
Клацая зубами, она ступила в поток. Напитанный дождем, он оказался ей по пояс. Илистое дно щекотало пальцы. Эрсиль задержала дыхание и окунулась. Притерпевшись, она даже поплавала, слушая тихий плеск и разглядывая темный засыпающий лес. Эрсиль не боялась. Ручей смывал ее боль, смывал ее страх, унося их течением. И так далеко унес, что Эрсиль нырнула лишь в последнюю минуту.
– Тебя только за смертью посылать.
Седой захватил с берега котелок и исчез.
– Вот бы и не посылал, – злобно прошипела Эрсиль, словно присутствие врага обожгло ее изнутри.
Продолжать купание настроения не было. Кроме того, Эрсиль замерзла. Торопливо одевшись, она поспешила к прогалине.
– И зачем ты пошел за мной, а? – выскакивая из зарослей, выпалила Эрсиль.
– Проверить, не сожрал ли кто, – отозвался Седой и ссыпал картофелины в кипяток.
– Например, пугалище с дороги?
– Нет. Тебя он, скорее всего, не тронет. Ему нужен я.
– А по-моему, исчадию без разницы, кого лопать, – поежилась Эрсиль. – И куда ваши констебли смотрят?
– Это у́эль. Они умеют затуманивать взоры, и обычные люди их не замечают. Уэли разумны, как ты и я. Хотя все же как я. Ты ведь шальная, – объявил Седой и сунул в руки Эрсиль матерчатый сверток. – На. Запасные вещи. А то лягуха лягухой…
Размотав кулек, Эрсиль ядовито улыбнулась.
– О да, в мужской рубахе и штанах я вмиг похорошею!
– А ты и так в мужских штанах, – парировал Седой, сдабривая булькающее варево тимьяном и лавром. – Но если брезгуешь, околевай в сыром.
– Почему
