пошёл и повесился.
Понаехали следователи, всех нас допрашивали. Начальника отстранили от работы, и он пил водку бутылками и не пьянел. Сама видела на ночных дежурствах, когда мы должны были обходить лагерь.
Однажды в тихий час я вышла из домика и оказалась среди сплошного потока воды, которая лилась с неба, как река, так что дышать было нечем. Мне казалось, что я иду по дну бурной реки, преодолевая сильное течение, вода толкала меня, крутила, я тоже как бы обезумела и, ничего не понимая, пробивалась, потому что – вот же он – домик, рядом, но шла я, кажется, минут пятнадцать. Всё вокруг гремело и ревело, гром не прекращался ни на секунду. Такие вещи можно видеть в кино, по телевизору, можно о них прочитать. Но это было со мной.
Назавтра мы с нашими молодцами-милиционерами пошли смотреть на просеку в сосновом бору, которую проделал ураган. Это было метрах в пятистах от лагеря.
Ширина просеки метров двадцать – толстенные высоченные сосны лежали выкорчеванными с корнями, сражённые и поваленные какой-то невероятной силой.
Некоторые, по-видимому, взвивались в воздух, падали на соседей и лежали расколотыми на части.
Ураган или смерч прошёл узкой полосой совсем рядом с сотнями детей и больных. Подвинься он на сотню-другую метров, я бы не писала сейчас.
В то лето было много страха и подавленности, так что и «живописать» неуместно. Злое лето. От людской ли злости прошёл этот смерч, или, наоборот, – он готовился и отравлял людей – кто знает.
Не люблю вспоминать подобное – но вспомнилось после американской трагедии.
Это был первый мой московский год
Два месяца жила у дяди Миши, а потом он мне нашёл квартиру.
На улице, параллельной Якиманке, кажется Димитровке, в Замоскворечье, напротив Литературного музея. Знакомые дамы оттуда и нашли мне эту квартиру. Там жила одинокая старушка. Я должна была спать на старом кожаном диване. Но в нём было столько клопов!
И я их ужасно боялась. Поэтому собрала какие-то тряпки, одеяла и стелила себе спальное местечко в углу. Но клопы и там меня находили!
Вскоре старушку увезла скорая помощь с астмой, и я осталась наедине с клопами.
Вдруг однажды приходит молодой человек кавказской наружности и говорит, что он – племянник моей старушки и будет жить здесь же.
Он спал на клопяном диване, а я в своём углу на полу.
Однажды он пригласил меня в ресторан. Тётя Люба сшила мне красивое платье из красного твида, у меня ещё была коса, и в таком виде я пошла в ресторан.
У меня не было страха перед ресторанами, потому что до этого я несколько раз бывала там с Папой. А тут меня вдруг стали приглашать танцевать разные мужики, и я всем отказывала.
Мой спутник мне говорит:
– А знаешь, почему все на тебя смотрят? Потому что ты здесь самая молоденькая!
Я
