мог бы здорово мешать. И тогда я искала бы альтернативу действиям Пети – возможность использовать матерчатую игрушку, к примеру. Но ситуация благоволила: кабинет располагался в подвале, его интерьер вполне позволял швырять пластмассовую игрушку в стену. А соседей попросту не было.
Эти, казалось бы, мелкие технические детали важны. В игровой комнате бывает шумно. В сообществе игровых терапевтов ходят байки о том, как могут реагировать на звуки из игровой комнаты люди, не знакомые с подходом. Одна такая история видится мне в стиле карикатур Херлуфа Бидструпа. Двери кабинета закрыты, к ним наклонились, прислушиваясь, несколько взрослых – сотрудники учреждения. Изнутри комнаты раздаются детские крики и возгласы. На взгляд подслушивающих, молодой специалист – игровой терапевт – не справляется с ситуацией. Ребенок внутри плохо ведет себя! Шумит! Вот-вот придется вмешаться в это безобразие!
Вернемся к Пете. Этим интенсивным, даже яростным бросанием игрушки в стену он занимался несколько встреч подряд. При этом часть сессии он посвящал решению математических задач. Как именно? Мелом записывал на доске пример для себя и с удовольствием решал его: складывал многозначные числа, производил вычитание, деление, умножение. «Похоже, тебе очень нравится решать примеры» – сказала я. «Да, я люблю математику», – ответил мальчик.
На одной из встреч Петя обнаружил на столе флакончик для выдувания мыльных пузырей. Заинтересовался. И вскоре по комнате стали разлетаться бликующие разными цветами радуги прозрачные дрожащие сферы и полусферы. Каким восторгом и какой радостью сопровождалось это немудреное занятие! Такое удовольствие само по себе прекрасно.
Но в данном случае ребенок еще и нащупал для себя остров уверенности. Я впервые услышала от человека уверенное похвальное слово самому себе: «Я хорошо умею выдувать пузыри!»
Вы помните, что на первой диагностической встрече рисунки Пети говорили о том, как низко он ценил самого себя? Так вот, в процессе крайне простого занятия ребенок возвращал себе самоуважение, ну или взращивал его.
Естественно, ситуации способствовали мои заинтересованные глаза и теплая реакция на возгласы и действия мальчика. Он не сам по себе ходил по комнате и упражнялся в выдувании пузырей. Другой человек – я – разделял его радость и восторг. «Да, – вторила я реплике Пети, – ты выдул два больших-пребольших пузыря! У тебя получилось!» Или: «Ты знаешь, что у тебя хорошо получается делать это!» Моя реакция в любом случае была эмпатическим откликом. Фактически каждой своей фразой, сказанной, надо заметить, с теплом и любовью, я говорила: «Я тебя вижу, мне важно то, что с тобой происходит, это ценно».
Через какое-то время ребенок оказывается способен заразиться этим отношением к себе, присвоить его, сделать частью своего внутреннего мира. А человек, спокойно и уверенно принимающий себя, ценящий себя и свои проявления, знаете ли, ведет себя в жизни и относится к другим людям иначе, чем человек, лишенный этих свойств!
