в праве жертвовать собой ради учителя. Разве… Разве для родителей и детей не то же самое? Разве твое будущее не важней? Её ведь уже, ну…
Джей не стал отвечать. Отвернулся, прошел несколько шагов, прежде чем снова остановиться и едва слышно буркнуть через плечо:
– Спасибо.
– Да уж не за что, – неловко развел руками Хаук, но вдруг осмелел: – Но знаешь, если я тебе нужен рядом, в следующий раз попроси.
Джей передернул плечами и ускорил шаг, что-то рявкнув про Лизу и завтрак. Пришлось догонять.
Догонять и удивляться, что эта встреча не висела камнем на душе и больше не морозила внутренности горьким, сбивающим с ног осознанием. Поравнявшись с Джеем, Хаук думал уже совсем о другом:
– Ты, помнится, обещал настоящее мясо?
– Не я, а Лиза. Тебе повезло, за прошедшие годы она научилась готовить.
– А что, раньше все было так плохо?
– О… Не то слово. Смотри не брякни ей чего – закопает обоих.
Хаук рассмеялся, на душе стало совсем солнечно и легко. Недавняя ссора осталась, наконец, в прошлом.
Но Джей не был бы Джеем, если бы не разрушил все это простой ежедневной рутиной:
– Сегодня отдыхаешь. Без физической нагрузки ты еще пару дней. Так что тебя ждут лекции и список на чтение. Отвлечемся слегка от пустыни: чутье надо развивать, а в городе – да еще таком – оно глохнет. Так что как рука заживет, будем выходить за купол. По возможности каждый день, это ясно?
– Куда уж яснее, – отозвался Хаук уже не так радостно. Каждый день проходить ворота, а значит, раздеваться и терпеть все проверки, перспектива уж очень сомнительная.
Даже слишком.
***
Джей усмехнулся, но поддерживать разговор не стал. Он все еще был там, у непривычно высокой ограды, и в кой-то веки пытался разобрать ту мешанину чувств, что сейчас спорили за место в душе. Что дала ему эта встреча?
Мира – это Миранда. Она очень любила свое имя и всегда обижалась, когда его сокращали. Тем более так неуклюже и глупо.
Но существу, которое Джей увидел за перестроенной оградой своего дома, похоже, были не важны старые привязанности и предрассудки. Да и вряд ли оно смогло бы запомнить такое длинное, сложное слово.
Миранда.
Миранда Фолк.
Джей помнил её не так хорошо, как хотел бы. В первую очередь она была матерью именно Мэй, а маленький Джереми звал её так, потому что этого хотел приемный отец. Именно отец значил для Джерри много. Так много, что он не смог отказаться от заботы о всей семье и в свои семь с лишним лет защищал, поддерживал как умел. Миранда ценила это, тоже старалась дать найденышу семью, стать матерью. Несмотря на боль и потери.
Только Джерри понимал, что не станет. Он еще помнил настоящее родное тепло и отказывался предавать эту память. Но игру принимал все равно – такую умелую, что иногда хотелось сделать её настоящей.
Миранда Фолк не была кем-то, кем Джей дорожил по-настоящему,
