спасибочки!
Забыв про руль, Глорис хлопнула в ладоши.
Дом Марка в двадцать два этажа мало чем отличался от какой-нибудь многоэтажки, построенной в новом районе Москвы. Выложенный из красного кирпича и окружённый палисадником, он возвышался крестом, одна крестовина которого ограничивалась «25-й» и «26-й» улицами, вторая – «9-й авеню» и частной католической школой, занимавшей четверть квартала, тянувшегося до «8-й авеню» и разделённого надвое спортивной площадкой, где Марк по выходным бросал мяч по кольцу. Окна нижних этажей затенялись платанами, окна верхних волшебно играли светом, когда на безоблачное небо поднималось солнце с Атлантики.
Глорис, подъехав к дому по 25-й улице, припарковалась на её левой стороне. Марк, как истый джентльмен, вылетел пулей, обежал автомобиль и любезно открыл дверцу.
– Прошу.
Леди свела колени, повернулась и одновременно поставила на асфальт отливавшие золотом туфельки. Встав с помощью Марка, Глорис закрыла дверцу.
– Идём?
Парень кивнул, взял спутницу под руку и, переведя через улицу, повёл по дорожке к южному подъезду. Войдя в холл, он поприветствовал удивлённого консьержа, вызвал лифт и, когда двери открылись, завёл девушку в зеркальную кабину.
– Нажимай «двадцать два».
Глорис нажала.
– Не переношу лифты.
– Клаустрофобия?
– Нет, просто не люблю.
– Что ещё не любишь?
– Красный свет.
– На светофорах?
– Повсюду, – видя себя в зеркале, Глорис отстегнула бейджик и сунула в сумочку. – У тебя есть машина?
– «Бентли Континенталь».
– Не самая плохая.
– Подарок отца. Но я предпочитаю метро – красный свет исключён.
Загорелась лампочка двадцать второго этажа, лифт замер и двери разъехались. Марк пропустил Глорис вперёд, вышел сам и, свернув в коридор, подвёл журналистку к двери с цифровой панелью. Набрав код и надавив на ручку, посмотрел в «глазок». Только теперь дверь открылась.
Глорис догадалась.
– Основным ключом является глаз?
– Это прихоть отца, он жил здесь до меня.
– А если «глазок» сожгут?
Марк засмеялся.
– Америка не Россия. Однако форс-мажор предусмотрен. Входи.
Гостья, переступив порог, оказалась в обитой лазерными дисками прихожей. Марк вошёл следом. Повесив куртку, он закрыл дверь и вынул из шкафа две пары домашних тапочек.
– Переобуешься?
– Конечно.
Сняв туфли, Глорис надела тапочки. Переобулся и Марк.
– Чувствуй себя как дома.
– Постараюсь.
Парень открыл дверь в гостиную.
– Можно называть тебя Лорой?
– Хоть чёртом.
Войдя в зал, Глорис тут же устремила взгляд на картину с изображением палитры и трёх кистей.
– Почему именно Элизабет Мюррей?
– Отца
