ее шею железным двузубцем. Собака легла на землю, вытянув шею и ожидая, пока ее зарежут. Хай Куй тяжело дышала и не торопилась возобновлять работу, решив немного передохнуть. Ее тело было слишком громоздким, а руки и ноги – неуклюжими, как будто она в первый раз делала это. Стоявшая рядом Тан Фан смотрела на нее насмешливым взглядом. Хай Куй убедилась, что петля все еще крепка и надежна, заново выбрала ветку покрепче и снова забросила веревку вверх… Железная вилка ослабила хват, и собака, не выдержав исходящего от земли жара, села на задние лапы. В этот момент вдруг раздался чей-то крик: «Беги! Ты что, дура, почему не бежишь? Беги быстрей!» Собака внезапно очнулась, вскочила и со всех ног рванула по направлению к рисорушке. Хай Куй попыталась ее догнать, но где уж ей? В мгновение ока собака была уже далеко и исчезла в ослепительных солнечных лучах вместе с веревкой. Хай Куй для порядка пробежала несколько шагов и остановилась, чтобы перевести дух. Она выглядела так, словно была еще дряхлее собаки. Тан Фан наконец издала наглый смешок:
– Будешь догонять? Ставлю три золотых зуба. Если догонишь, выбью зубы и отдам тебе.
Хай Куй не хотелось препираться с этой богатейкой, она повернулась и пошла искать того, кто только что кричал собаке.
Голос, подстегнувший ее к побегу, исходил от сына Тан Фан. Он так развлекался. Вместо того чтобы винить сына, Тан Фан обвинила Хай Куй в том, что она халатно отнеслась к своим обязанностям и таким образом обрекает Даньчжэнь на бесконечные бедствия: собака рано или поздно вернется, чтобы отомстить, и всех закусает до смерти! Но, увидев, какая она толстая, Тан Фан немедленно сменила тему:
– Ты на постоянку на корм для свиней перешла, да?
Хай Куй была слишком поглощена своей одышкой и у нее совсем не осталось сил парировать.
Почти все проигнорировали оплошность Хай Куй, по крайней мере, никто не поверил сенсационному заявлению Тан Фан. Потому что их внимание было приковано к женщине, больной бешенством.
В тот день многие в Даньчжэне стали свидетелями процесса медленного умирания беременной женщины на скамейке в ветеринарной станции, что сделало этот день безмолвным, удручающим, печальным, страшным и полным потрясений. Особенно для женщин, которые наблюдали за происходящим со слезами на глазах. Пока та умирала, кто-то робко протягивал ей кашу, еще приходил врач из здравпункта, посмотрел издали и ушел. Кадровые работники из правительства не сделали ничего, просто разогнали всех зевак, а вот костоправ Цзэн Цяньли подошел к больной, пощупал ее лоб, сгреб за волосы и поднял кверху лицом, и, только увидев ее глаза, молниеносно разжал руку. Ее мужчина думал, что костоправ владеет искусством возвращения к жизни, но костоправ мог только собирать и вправлять кости. Он утверждал, что даже если человек, кости которого раздроблены на куски, умер, он все равно может соединить их по частям и восстановить в первозданном виде. Чтобы доказать, что он не хвастается, он однажды на глазах у публики сломал одной
