но вскоре и те исчезли. Помещение первого этажа вновь наполнилось слабым ночным светом. Грета перестала ощущать себя застрявшей между сном и явью, снова стала обычной девчонкой. Она подбежала к отцу Жаку и подрагивающими пальцами попыталась развязать веревки, стягивающие его руки за спиной.
Анри, повернув голову, несколько мгновений наблюдал за ними, потом оторвался от стены и подошел ближе.
– Грета! У меня перочинный нож в правом кармане брюк. В правом – с моей стороны. Мне левой рукой неудобно…
Грета бросила встревоженный взгляд на его плечо и кивнула. Ища карман в полумраке, она, внезапно взволновавшись, смущенно провела ладонью по бедру Анри, ощущая его тепло сквозь тонкую брючную ткань. Достала наконец нож, высвободила лезвие. Выпалила вдруг:
– Почему ты не попытался использовать нож как оружие?
– Я о нем забыл. Отец Жак… вы как?
Грета быстро освободила руки священника, и тот принялся усердно растирать запястья.
– Я нормально, Анри. А вот ты – нет.
– Вы сердитесь?
– Не могу я на тебя сердиться. Пойдемте, ребята. Не уверен, что сюда кто-то вернется после такого представления, но лучше не задерживаться.
– Это магия дома, – в голосе девушке послышалось странное упрямство, она словно хотела кому-то что-то доказать. – И это я ее вызвала!
– Женевьева… – прошептал Анри.
– Да. Потому что для этих стен она – самое сильное воспоминание.
– Не понимаю. Но… это правда сделала ты?
– Конечно. Хотя и не знала, что появится призрак.
– Тогда спасибо тебе огромное!
Они вышли на пустынное пространство перед мистическим зданием, поросшее крапивой и кустарниками. Бузина, боярышник, плющ, опутывающий чахлые тонкие клены… Машина Анри стояла на другой улице.
– Дай мне ключи, – попросил отец Жак. – Стой, они в кармане? Тогда я сам достану. Вот так… Садись на заднее сиденье, я поведу.
Парень не возражал. Он не мог шевельнуть правой рукой и кусал губы. Грета села рядом с отцом Жаком.
– Куда мы едем? – спросил Анри.
– Сначала в круглосуточную аптеку, она тут совсем рядом. Потом в травмпункт. А там поглядим.
– Хорошо… – он кивнул, и когда машина рванулась с места, задал другой вопрос: – Что за чашу они у вас требовали? Собрались присвоить себе драгоценный потир из нашей церкви?
– Нет, тут другое, – сдержанно ответил кюре, и Анри почувствовал невольную обиду. Духовник ему не доверяет? Но тут же подумалось, что отец Жак не хочет, скорее, говорить при Грете, которую видит впервые в жизни. Это догадка подтвердилась, когда подъехали к аптеке.
– Грета, пожалуйста, купите для Анри хорошее обезболивающее, – вежливо попросил священник, и когда девушка вышла из машины, обернулся к юноше.
– Это скверная история, – сказал
