по дискриминации посольства. Король и Л. Сапега всячески склоняли на свою сторону возможно большее число лиц из членов посольства, награждая их жалованными грамотами на поместья и щедрыми обещаниями. Конечно, нашлись, которые прельстились этими предложениями. Это были известный келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын, отличившийся особым искательством перед Сигизмундом, окольничий князь Мезецкий, стольник Борис Пушкин, дворянин Андрей Палицын (также получивший и чин стряпчего), Захар Ляпунов, дьяк Сыдавной- Васильев, думный дворянин Василий Сукин. Причем двое последних сами вызвались привести Москву к присяге королю и сообщили ему заранее все, о чем собирались говорить послы на съездах с поляками. Всех купленных королем посольских людей было более сорока человек. Он предлагал им уехать из-под Смоленска домой, с целью раздробить и рассеять присланное посольство и лишить его всякого значения, а затем подготовить в Москве из доверенных ему людей «новый собор от всея Земли», который избрал бы уже его самого на царство.
Дело для русской стороны прояснилось, когда поляки хотели завлечь на свою сторону дьяка Томилу Лугового. Луговой не поддался и сообщил об этом своим товарищам. «На другой день [после разговоров Сапеги с Луговым] прямые послы, – говорит И. Е. Забелин, – призвали своих кривых товарищей-изменников и говорили им, чтоб они попомнили Бога и души свои, да и то, как они отпущены из соборного храма Пречистыя Богородицы от чудотворнаго Ея образа… и не метали бы государскаго Земскаго дела, к Москве бы не ездили; промышляли бы о спасении родной Земли, ибо обстоятельства безвыходны…»25.
Однако нагруженные великим жалованием, под предлогом донесения до народа королевских грамот, «забыв», что они являются послами Москвы, а не Сигизмунда, «кривые» вскорости покинули пределы Смоленска. Таким образом, в начале декабря последовало распадение великого посольства в королевском стане: оставшиеся в нем «прямые» послы продолжали терпеть холод и голод и были скорее на положении нищих, чем послов…
По существу, это стало упорным сиденьем заранее обреченное на безрезультативность, – трудно сказать, что в данном случае, после демонстрации к себе столь унизительного отношения, оставались выжидать посланники; вероятно, после того, как русский народ загнал события в тупиковую ситуацию, они теперь просто не знали, что предпринимать, остались, лишь уповая на какое-либо чудо.
Одновременно с неудачами посольства распалось и боярское правительство в Москве. «Оно было заменено, – говорит С. Ф. Платонов, – совершенно новым правительственным кружком»26, действовавшим в угоду Сигизмунда (но «которому не под стать было созывать земские соборы и действовать именем „всея земли“»27).
Еще когда Жолкевский был в Москве, сюда из королевского стана под Смоленском стали прибывать тушинские бояре, «те враги богаотметники Михайло Салтыков да князь
Там же, стр. 235.
Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. Издание третье. Я. Башмакова и К°, СПб, 1910, стр. 441—442.
Там же, стр. 442.
