пережитой реальности становится теоретической сущностью, которую мы называем историей». По мнению Зиммеля, эта сущность принципиально отличается от воспроизведения пережитой реальности, она является творением разума, как и природа. С большой проницательностью и глубоким знанием исторической работы Зиммель подробно показывает, как это создание происходит с помощью формирующих функций разума («историческое априори») из изолированного исторического фактического материала. Решается также проблема исторических законов. Зиммель отвергает предположение о существовании таких законов.
В области этики Зиммель различает нормативную и дескриптивную этику: первая устанавливает идеалы, вторая, которую Зиммель называет наукой о морали, лишь описывает существующую этическую жизнь, не занимая по отношению к ней суждения. Своим «Введением в науку о морали», в котором психологически подробно анализируются такие понятия, как альтруизм и эгоизм, моральная заслуга и моральная вина, блаженство, категорический императив, цель и свобода, Зиммель хотел дать такую чисто описательную трактовку этики. Для него стандартизация жизни представлялась актом жизни, полностью удаленным от науки.
Около 1900 г., который также является важной вехой в современной немецкой философии, Зиммель также в значительной степени отвернулся от релятивизма, по крайней мере, в принципе, признав логические и ценностные абсолюты. Наряду с обычно признаваемыми способами существования физического и психического существует еще один – понятия, логические нормы, законы природы, «царство идеальных содержаний». Ее способ существования – «быть действительным». Сюда же относится и сфера объективного духа, первооткрывателем которой был Гегель. Однако помимо этих трех сфер существует еще и четвертая, которую Зиммель называет «сферой идеальных требований». Здесь «требование» понимается не в смысле простого субъективного желания или ощущения востребованности, а как заранее сформированная обязанность, которая дана вместе с самой вещью, в отношениях души и мира, подчиняющихся особой, но не менее надсубъективной логике, чем бытие. Определенные требования сопровождаются ощущением того, что тот, кто их предъявляет, тем самым является лишь носителем надличностного порядка, превосходящего само бытие его и нас. Как закон природы действителен до его открытия, так и долг действителен до его исполнения и даже в случае его неисполнения.
В этих условиях нормативная этика Зиммеля предстает и как актуальная научная дисциплина. Зиммель занимает самостоятельную позицию в этико-нормативном поле. Глубочайшее моральное требование направлено не на отдельные действия, как того хотел Кант, а на бытие человека. Действие следует только за бытием. От бытия, в той мере, в какой оно выражается в воле, требуется количество «блага», для которого, возможно, есть анализ и определение,
