правил благоразумия. Поэтому претензии на обязательную силу, которые она предъявляет к своим предписаниям, всегда лишь притворны». Однако отличие от Канта в том, что Нельсон требует не постоянного побуждения к действию из долга, а лишь постоянной «готовности» следовать долгу. Именно люди, занимающие высшие должности, менее всего склонны к нравственным поступкам, поскольку их склонность редко приводит их в противоречие с долгом. Нельсон также отвергает единообразие послушного поведения для всех индивидов; существуют индивидуальные обязанности. Содержание морального закона не носит позитивного характера, он не предписывает конкретных целей – скорее, это лишь «правило ограничения наших позитивных целей», «ограничение наших интересов противоречащими интересами других». По Нельсону, это правило звучит так: «Каждый человек как таковой обладает таким же достоинством, как и любой другой человек». Мы должны оценивать свои действия не только с собственной точки зрения, но и с точки зрения всех других людей, чьи интересы они затрагивают. Мы можем отдавать приоритет собственным интересам только в том случае, если они являются главенствующими, но мы не обязаны это делать; мы обязаны лишь отставить собственные интересы от главенствующих интересов других. Здесь действуют закон равновесия и закон возмездия. Они гласят: «Никогда не поступай так, что ты не мог бы также согласиться со своим поведением, если бы интересы тех, кого оно затрагивает, были бы также и твоими собственными» и «Ты должен согласиться с таким же пренебрежением к своим интересам, какое ты проявляешь по отношению к другим». Все обязанности в конечном итоге вытекают из «заповеди справедливости». Слово «интерес» понимается Нельсоном в самом широком смысле, например, в смысле «интереса к чему-либо».
От этики Нельсон перешел к философии права. По мнению Нельсона, философия права последнего времени оказалась «грязной жрицей права» и проявила себя в угоду дореволюционным правителям, «погрузившись в пыль перед этим идолом в головокружении от пляски вокруг золотого тельца суверенитета (государства)» и вообще отказавшись от понятия права. Вслед за своей критической книгой «Die Rechtswissenschaft ohne Recht» Нельсон написал «Систему теоретической теории права» (System der theoretischen Rechtslehre), максимально соответствующую изложению Фриза, которое он также считал образцовым в этом отношении. «Ведь у меня не было другой исторической точки отсчета». Помимо более резкого разграничения учения о праве и учения о добродетели, более строгого и полного выведения «формул субсуммации», а также своего нового учения о естественном праве, он видит свою заслугу, например, в «аксиоматически строгом проведении» и в «отделении аналитической системы от синтетической». По строгости метод не уступает математическому.
Нельсон характеризует свою современную точку зрения, которую он называет юридическим эмпиризмом, мистицизмом, эстетизмом
