Фирсовых образуется отличная комната в двадцать квадратных метров, в которой селится либо старший сын Василий с женой, либо Зоя с мужем и ребенком, либо сам Игорь, который уже перешагнул отроческий возраст и вполне способен жить самостоятельно.
– Это не грозит вам никакими потерями! – убеждала Мария Львовна. – Одни приобретения: вы стоите в очереди, как стояли, плюс комната. Комната, заметьте, с мебелью! – поднимала она тонкий пальчик. – С хорошей мебелью! И вам ни копейки не придется платить…
– Но ведь по очереди Игорь может получить квартиру, – сомневалась мать, – а так – комната на всю жизнь…
– Да полно вам, Любовь Георгиевна! Кто ему даст квартиру! Спуститесь на землю. Что вы – не знаете, как у нас дают? Дадут комнатку в девять метров у черта на куличках, и будь доволен…
– Но он к тому времени, может, женится… А, Игорек?.. Ты как считаешь?..
Игорь пытался делать вид, что его мало интересует отдельная комната с обстановкой, и пожимал плечами: смотрите сами. После того как сестра перебралась к мужу, он занимал просторную "детскую", где еще пахло бельем племянника, а из дивана – стоило его открыть – тек густой запах старой обуви Василия, которую мать ни за что не позволяла выбросить или переложить. "Нет-нет, – говорила она. – Это его диван, это его вещи. Он должен знать, что у него есть свой угол". В "детской" жилось нормально: большое окно на улицу, письменный стол на точеных пузатых ножках, кресло-качалка, высокая люстра, которую не задеваешь, когда прыгаешь через скакалку, и платяной шкаф, в зеркало которого удобно поглядывать, когда делаешь "бой с тенью" или отрабатываешь удары… Нормально жилось. Но своя комната… Игорь боялся и думать о таком подарке – ясно, что она ему в обозримом будущем не достанется. Мать ходила несколько дней в раздумьях, вздыхала качала головой, бранилась с отцом, который опасался, что комната ускользнет, и, наконец, собрала семейный совет – в неполном, правда, составе: Василий в очередной раз разругался со своей женушкой и исчез в неизвестном направлении.
Зоя приехала с пятилетнем сыном и заметно округлившимся животиком; ее муж Степан, долговязый и нескладный, приплелся чуть позднее и, стараясь не икать сел в уголочке с газетой. Мать достала из серванта посуду, постелила скатерть, протерла супницу с отбитой ручкой.
От предложения Марии Львовны, вновь звонившей накануне, решили не отказываться. Мария Львовна человек надежный, бывалый, мать знает ее еще по блокаде, и ей можно верить. Надо только всем держать язык за зубами, и все будет хорошо. Криминала нет, но лучше не распространяться на эту тему. Вопрос в другом – как распорядиться этой не виденной еще комнатой на Большом проспекте Петроградской стороны? Кто будет в ней жить?
Игорь не спеша ел грибной суп с сухариками, и сердце у него прыгало.
Сестра сказала, что комната ее не интересует, они будут ждать квартиру по очереди, и условия для ожидания у них терпимые.
– Можно было бы прописать
