еще не смотрела ему в глаза, развернулась и поспешила в дом. Саша почувствовал, как сердце проваливается куда- то в бездну. Все внутри него сжалось до боли. Пришлось сделать нечеловеческое усилие над собой, чтобы тронуться с места. У самого входа на него с тревогой посмотрели Коля, Костя и Ира. Они были белее снега, встревожены и напуганы. Боль полоснула в первый раз.
Он почти бежал, пытаясь догнать быстро удаляющуюся Любу.
Она провела его в больничный кабинет мимо взволнованной Даши, их врача, завела в палату.
Боль полоснула его второй раз.
На белых простынях лежала Рита, цвет ее кожи сейчас почти сливался с больничным бельем. Волосы казались намного темнее, контрастируя с лицом. Глаза закрыты, ладони лежат поверх одеяла и судорожно сжимают ткань. Под веками бегали зрачки, ее трясло, голова дергалась. Потрескавшиеся губы кривились то ли от боли, то ли в попытке что- то сказать.
– Что произошло?
– Она пошла на зов. Одна. Мы не уследили… Ее захватил демон… Мы опоздали…
Наверное, он умер именно в этот момент.
Рука, сжимавшая букет, безвольно повисла, цветы с шелестом упали на пол.
Он сделал шаг к койке, но не решился склониться или коснуться ее.
– Прости, – шепнула Люба, положив ему ладонь на спину.
Они не были виноваты. Никто не был виноват, кроме него самого. Он чувствовал эту тревогу с утра. Но не распознал в ней опасности, не понял… Не дал ей научиться защищать себя самостоятельно. Люба оказалась права.
Он опустился на колени, взял ладонь Риты в свою, попытался войти в контакт.
Ее душа не ответила.
Он пытался, снова и снова…
Было поздно…
Саша медленно поднялся на ноги, сделал шаг назад, повернулся и вышел из палаты. Во дворе прошел мимо друзей, дошел до самой дальней скамьи, сел на край и закурил. Никто не решился подойти к нему.
Боль плавила кожу и кости, разрасталась в груди огромной обугленной по краям дырой.
Впервые с того дня как умерла мама, из глаз потекли слезы. Обжигающие слезы безысходности.
Он опоздал. Он не понял. Он не научил ее защищаться. Она сошла с ума по его вине. Больше никто не был виноват, кроме него. Только он. Только его вина. Только его ошибка…
Крик разрывал легкие, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело.
Он ворвался в кабинет к отцу. Мужчина оторвал взгляд от телефонной книги и посмотрел поверх очков настороженно.
– Сделай что- нибудь! – закричал Саша. – Ну! Что ты сидишь?! Мама умирала, ты сидел здесь, теперь она умирает, ты тоже сидишь здесь! Сделай хоть что- то! Слышишь?!
– Саша…
Но Саша не слышал. Одним рывком смел со стола аккуратно уложенные папки, телефон, календарь и настольную лампу с маминой фотографией. Отец вздохнул, медленно снял очки и потер переносицу.
– Сделай! Ну! Ты – самый сильный
