старше.
Выглядела эта женщина очень хорошо, если не сказать шикарно.
Седые волосы, которые, очевидно, намеренно не были крашены, придавали особый шарм, они были уложены в аккуратный пучок почти на макушке, не одна прядь не выбивалась из прически.
Высокий, красивый лоб, глубокие зеленые глаза, аристократичные черты лица, уверенный, спокойный взгляд не могли не восхищать. Я на секунду засмотрелась на нее.
Одета, эта красивая женщина была подстать внешности.
Облегающее, расклешенное от талии, черное платье в пол из материала похожего на бархат, выделяло тонкую талию, казалось, под платьем еще надета белая блузка с высоким воротником и кружевными манжетами, но присмотревшись, я поняла, что это платье цельное. Оно сидело просто идеально. Складывалось ощущение, что платье пошито по личным меркам хозяйки, что, скорее всего так и было.
Весь её образ напоминал старые фильмы с изящными, хорошо воспитанными женщинами и галантными мужчинами.
И вдруг силуэт стал расплываться, я осознала, что все вокруг потеряло цвет, стало черно-белым, а затем и вовсе погрузилось в темноту.
Очередное пробуждение было менее болезненное.
Голова все так же, пульсировала от боли, но уже получилось привстать на локте.
Женщина В Черном, как я ее прозвала про себя, была в комнате. Она сидела на пуфике, у кровати, и дожидалась моего пробуждения. «Интересно, как долго она тут?» – Медленно, словно облако пара проплыла мысль в голове, – «возможно, она и вовсе не уходила» – ответила я сама себе мысленно.
Быстро подложив подушку, так, что бы я могла облокотиться и остаться в полусидячем положении. Словно прочитав мои мысли, дамочка поднесла к моим губам стакан с водой. Было сложно сделать глоток, сильно тошнило, и разрывалась от боли голова.
Во рту настолько пересохло, что мне с трудом и не без боли удалось разлепить склеенные губы, кажется, где то губа треснула, я почувствовала вкус крови.
Залпом, выпив стакан из рук женщины, я жестом попросила еще. И только когда я вдоволь напилась, она нарушила царившую в комнате тишину.
– Ну как ты? – спросила она, с явным сочувствием. Голос на этот раз был совсем не грубый, наоборот, от него исходила забота.
– Ну как бы объяснить в двух словах, – произнесла я, и не узнала своего голоса – он был такой глухой. В голове снова, как будто утроили войну, мне даже моргать стало больно, – кажется, я не доживу до завтра, – в голове созрела целая гневная тирада, но сил говорить совсем не было, и я не стала, но все же съязвила, не удержавшись, – ну, а в остальном все чудесно, лежу на мягкой кровати под шум ветерка и пение птиц, красота, да и только.
– А у тебя острый язычок, – без особых эмоций прокомментировала Женщина В Черном, – сейчас я дам тебе таблетку и через время должно стать лучше.
– С этого и нужно было начинать, – моя рука потянулась к ней с раскрытой ладошкой, – надеюсь, вы не
