надо будет долбить породу. Только грузи сколько влезет! Вагонеток не хватит… Не хочешь орден? Как знаешь.
Совещались долго. Разрешение все же получили. И эксперимент одобрили в райкоме партии. Спустя месяц о рудной горе написала местная многотиражка. Вместо фото рационализатора-грека там сиял с орденом на гимнастерке его лагерный начальник.
Так прошло два долгих года. Ни много, ни мало. Николай уже свыкся с перспективой остаться здесь навсегда. Человек привыкает ко всему.
Зима 1940-1941 года выдалась на редкость снежной. Мороз с каждым днем нарастал. Не спасали ни перчатки, ни буржуйка. Барак продувался со всех сторон.
Но откуда было знать Николаю, что встретить новый год ему придется совсем в ином климате, том самом, что Господь, о милости которого к грекам все чаще спрашивал Николай в своих молитвах, уготовил для его народа…
Наверняка атеист Троян тоже был у Господа на особом попечении не смотря на свою религиозную нетерпимость. Ну или по замыслу Создателя ему было предначертана какая-то специальная миссия, в которой Николаю отводилась одна из ключевых ролей.
Да, Иван Васильевич не забыл своего переводчика Николая. Майор уже знал, что Романопулос обосновался у рудной горы близ Кентау, и у него на руках было долгожданное предписание, утвержденное и в 5-ом Управлении Наркомата обороны, и в иностранном отделе НКВД.
События в Греции развивались стремительно. Немцы уже захватили страну. Лишь остров Крит еще держался… Пора было отправляться. Группа была сформирована. Не хватало только Неваляшки…
Эти два года темноты и смрада, копоти от буржуйки и мерзлой земли, бедной растительностью, вонючей похлебки и сухарей, набитых породой с горкой вагонеток и черных от смоли угрюмых лиц горняков, пролетели как один день. Даже воспоминания не осели в голове вследствие вечных забот и борьбы за выживание. И вот в одно промозглое утро засов барака заскрипел и дверь открылась. За ней стоял Иван Васильевич Троян, тот самый майор. И он сжимал в кулаке какую-то бумажку.
Николай подошел к двери за минуту до его появления, словно что-то предчувствовал, будто что- то неведомое и сверхъестественное подтолкнуло его к неминуемой встрече. Он стоял перед командиром, худой как высохшая олива глубокой зимой. Они смотрели друг на друга мгновение, а потом обнялись без слов…
Глава 7. Хасапико*
– Она не придет… – не без сожаления сообщил Линос другу. Новобранцев провожало на фронт все дружное село. Все, да не все. Катерина не пришла. У нее не оказалось ни времени, ни желания. – Да не расстраивайся ты так. Нашел с кого сохнуть! Вот вернешься с Военным крестом, она на задних лапках сама к тебе прибежит.
– Не прибежит… – усомнился Адонис, машинально вытерев слепому отцу губы, с которых свисала капелька оливкового масла.
–
Как мы здесь без тебя? – рыдала мать.
– Мама, всех забирают. – отрезал Адонис. И тут же заметил уныние
