чтобы выжить. Выжить очень трудно.
Халиф также попросит Гурчу Завоевателя оказать ему поддержку.
Вряд ли он ее получит.
Гурчу хотел, чтобы его люди правили городами Маджрити, собирая налоги и пошлины с запада и получая прибыль от торговли. Разрушительные гражданские войны в этих краях были ему на руку. Он мог послать своих солдат и флот в разоренные земли. И выглядеть спасителем.
Положение в городах и государствах было сложным. Чрезвычайно сложным, по мнению Курафи ибн Русада. Его карьера только начиналась, и он питал большие надежды на будущее. Он также, в данный момент, находился на корабле, который взяли на абордаж, и понимал, что может лишиться не только карьеры, но и жизни. Дипломат поспешно просматривал бумаги, написанные его собственной рукой, и выбрасывал в окно те, что представляли очевидную опасность, оставляя достаточно других документов, которые доказывали, что он важная персона. На случай, если кто-то из этих варваров умеет читать.
Считаться важной персоной было очень важно! Если эти дикари сочтут его таковым – если их получится убедить в этом, – они возьмут его в плен ради выкупа. А вот экипаж на палубе… они, несомненно, отправятся на галеры джадитов и умрут, работая веслами. Если их еще не выбросили за борт. Так принято в этом мире. Ашаритские корсары на всем Срединном море делали то же самое.
Ты всегда рискуешь, выходя в море, и не только из-за штормов.
К тому моменту, когда двое пиратов, пахнущих пивом, рыбой и потом, ворвались в каюту, Курафи ибн Русад был готов. Оказалось, что один из них умеет читать по-ашаритски (да будут благословенны звезды-хранительницы!), и с ибн Русадом обошлись не слишком жестоко. Не продали его на другую галеру и не приковали к банке на собственной.
Корабль забрали себе варвары. Их едкая вонь стояла повсюду. Крупные мужчины, некоторые с русыми или рыжими бородами, но большинство с черными. Либо охваченные гневом, либо дико хохочущие – ничего среднего. На второй день ибн Русад рискнул открыть дверь своей каюты и осторожно подняться наверх, чтобы спросить, что они намерены с ним сделать.
Его ударили по спине дубинкой так сильно, что он упал на палубу. Два человека сразу же подняли его и с грохотом сбросили обратно вниз. Он заработал синяки в нескольких местах, ударился головой и правым плечом о доски.
Больше он на палубу не поднимался. Он не знал наверняка, что произошло с четырьмя его телохранителями, но был совершенно уверен, что те мертвы или гребут на галере, которая захватила корабль. За них не заплатили бы выкупа.
Ему приносили кишащую личинками еду и чашку кислого эля дважды в день. Он заставлял себя есть, выуживая личинки. Никто с ним не разговаривал. Он понятия не имел, куда они плывут. Бумаги у него отобрали, и ему нечем было писать. Он испражнялся в ведро при необходимости; утром ведро выносили, а потом оно стояло в каюте и воняло, весь день и всю ночь. Окно было слишком маленьким, чтобы пленник мог избавляться
