Пиаф была намного старше мужа, лет на двадцать, наверное.
– Да и у нас в порядке вещей, – перебил Макс, – Киркоров и Пугачёва, например…
– А потом Пугачёва и Галкин, – засмеялась Виктория Николаевна. – Извращенцы какие-то…
– Почему сразу извращенцы? Я лично ничего странного в этом не вижу, у них ведь даже дети есть, – снова не дал договорить матери Макс. – Я недавно интервью брал у сорокалетней тренерши по лёгкой атлетике, так она вышла замуж за своего воспитанника, а ему двадцать. Жизненная история, мам. Любви, как говорят, все возрасты покорны.
– Ох, и работа у тебя, сынок, с такой работой нахватаешься такой грязи, что не отмоешься потом. Ну, да, Москва, туда всё дерьмо со всей России съезжается за перспективами, которых нет на периферии, – вздохнула Виктория Николаевна.
– Мам, я тоже дерьмо? – обиделся сын.
– Да при чём здесь ты? Я про этих, как их, ну, понаехавших извращенцев говорю. Весь телевизор ими забит.…
– Мам, а если бы я, например, встретил женщину старше себя?
– Так и знала. Поругался со своей бизнесменшей, всё, пошёл по рукам парень. Ну, давай, рассказывай, кто она на этот раз? – жёстко спросила Виктория Николаевна, словно перешла в психическую атаку.
– А я разве сказал, что у меня кто-то есть, я чисто гипотетически…
– Ага, гипотетически, то про Макрона, то про тренершу свою сорокалетнюю, издалека зашёл. Ты мать не обманешь. Не хочешь говорить, скоро отец придёт. С ним про этих педофилок потолкуешь, – голосом, полным обиды, проговорила мама, убирая пустую посуду со стола.
– Насмешила, мам. Педофилки! Не могу-у! – раскатисто рассмеялся Максим.
Отец Владимир Алексеевич Гущин приехал ближе к вечеру, когда разогревшее портовые крыши солнце скользнуло вдоль берега моря и закатилось за порозовевший на западе горизонт. По-мужски коротко обнялись. Отец достал из холодильника бутылку водки.
– Не научился пить? – спросил сурово. Максим отрицательно покачал головой, отец, одобряюще кивнув, убрал бутылку обратно. – Так сказать, на побывку?
– На месяц, чуть меньше.
– Чем заниматься думаешь?
– Отдохну немного, – задумался Максим. – А потом хочу одну тему здесь в разработку взять. Школьный друг подкинул записку, написанную школьниками ещё при СССР. Представляешь, босяки, запечатали её в бутылку и кинули в залив. Кто-то выловил и сохранил до наших дней. Появилась идея найти авторов записки и сделать крутой такой материал об их нынешней жизни. Кстати, ещё даже не изучил бумаженцию. – Макс с гордостью достал из файла пожелтевший листок с выцветшей записью.
– Так, подожди, здесь написано: «город Вольный», – бережно прочитав протянутую бумагу, одёрнул довольно улыбающегося сына Владимир Алексеевич. – Ты представляешь, где это?
– Какой ещё Вольный? – нахмурился Максим. – Разве не Таганрог?
– На,
