пусть будет по-твоему! – уступил Новицкий, усмехнувшись про себя проницательности шамана. Взяв из его рук кубок, он выпил тягучее зелье.
Шаман снова подошел к очагу и под шепот заклинаний и заунывное пение занялся приготовлением снадобий.
Новицкий лежал неподвижно, блуждая взглядом по жилищу шамана.
По углам суетились пестрые попугаи с подрезанными крыльями. У некоторых в хвостах недоставало перьев, – видимо, кампа выдрал их для украшений. За птицами гонялась мартышка, хватала их за хвосты и повизгивала от удовольствия, когда, кудахча, словно куры, попугаи неуклюже пытались убежать или же пускали в ход изогнутые массивные клювы.
Новицкому надоело наблюдать за их забавами. Боль ушла, а размышлять было лень. Минуту или две он созерцал развешенные на балках кукурузные початки, гроздья бананов, пучки каких-то трав, испускавших одурманивающие запахи, связки прутиков для изготовления стрел.
Веки отяжелели. Потолок стал мерно раскачиваться, словно корабль на волнах, и расплываться. Новицкому вдруг почудилось, что он слышит доносящиеся невесть откуда мерные удары в бубен, бренчание погремушек, тревожное пение. И тут увидел пуму… Животное не отводило от него горящих глаз, а шерстистой лапой пыталось содрать повязку с бедра. Иногда голова хищника преображалась в голову шамана, увенчанную короной из перьев, а потом Новицкий погрузился в окутавший его мрак.
III
Беседа друзей
Новицкий сделал глубокий вдох, затем медленно открыл глаза. С удивлением понял, что лежит у себя на топчане, в той самой комнате, которую они вместе со Смугой занимали в одной из каменных построек древнего города. Еще не до конца пробудившись от глубокого и долгого сна, он лениво рассматривал дыру в потолке, через которую проникали палящие солнечные лучи. Новицкий не мог сосредоточиться: в голове то и дело возникали непонятные образы. То какие-то пумы крутились вокруг, а он, по примеру Томека, пытался укротить их с помощью гипноза, то шаман в высоком венце из перьев на голове, коварно хихикая, пытался подсунуть ему яд, а стоявшая за спиной мужа Агуа строила Новицкому глазки. Это видение и доконало капитана – он окончательно проснулся.
«Чтоб тебя кит слопал! Приснится же такая ерунда!»
Какое-то время он продолжал неподвижно лежать, постепенно приходя в себя. Фрагменты событий минувшего дня мало-помалу складывались в связную картину – схватка с пумой, таинственный Онари, осматривавший его рану… Чтобы полностью убедиться, что это ему не приснилось, Новицкий уселся на топчане. Быстро сбросив с себя укрывавшую его мягкую звериную шкуру, он заметил широкую повязку на левой ноге.
– Сто пар бочек прогорклого жира! – вполголоса выругался Новицкий. – Оказывается, точно, никакой не сон!
И тут же у него за спиной раздался хорошо знакомый голос:
– Добрый день, капитан! Точно не сон. И не советую тебе делать резких движений.
Новицкий резко обернулся. На топчане в глубине комнаты
