style="font-size:15px;"> Он исчез. Сюда прибежали две женщины. Или три.
Успокаивали, трогали, причиняли боль. Я вопила. Билась в агонии, отмахивалась от них силой, отбивалась от прикосновений, горела, рыдала, ничего не понимала.
За что?
Я не понимала, чем заслужила подобные муки. Меня трясло. Тело не слушалось. Мозг отказывался воспринимать реальность.
Потом была спасительная тьма, секундная тишина – и снова боль.
Горло драло, ко мне снова и снова прикасались. Через пелену слез я видела силуэты. Разные, много.
От каждого нечаянного движения меня подбрасывало, скручивало, выворачивало. Пытка не заканчивалась.
– Упрямая бродяжка, – послышалось раз.
Эти слова стали ушатом холодной воды, отрезвившей разум. Я будто очнулась. Вспомнила о контроле, подчинила силу, призвала ее в помощь, отстраненно отмечая, что пуст резерв.
Контроль. Нельзя шевелиться. Нужно просто ждать.
Стало намного легче. Я слышала похвалу от незнакомой женщины и заверения, что через пару дней станет значительно лучше. Звенели стекляшки. Мне в рот лилась сладкая жидкость, от которой на языке чувствовалось холодное пощипывание.
Приходил декан. Он вел себя громко, расспрашивал кого-то, вздыхал, но словно не был расстроен. Озадачен, возможно, но чему-то рад.
– И что мне делать с кочевницей? – однажды спросил кто-то, судя по голосу, ректор.
– У тебя как раз некому за садом присматривать, сам же говорил, – ответил ему декан. – Лоренция уволилась в последний момент, прямо сбежала из академии перед самым закрытием. Посели девочку в доме для работников, пусть помогает, раз уж выйти не сможет. Тем более у них с иэн Гальтоном отработка висит.
– Как она подхватила стеклянный недуг, Леодрик? Десять тиков, а такой долгий откат.
– Бывает. В последнее время я склонен верить всему, тем более сам понимаешь, случаи участились. Творится невесть что!
– Не начинай. Всего четыре, удержим.
– Не знаю, Азиал, уже ничего не знаю. Скорее бы лабиринт открылся и все это прекратилось.
Дверь открылась. По коже скользнул легкий сквознячок.
– Не могли бы вы поговорить в другом месте? Бедняжка только начала приходить в себя, – грозно заговорила женщина, голос которой я слышала чаще всего.
– Алинда, – протянул ди Тарт, словно наслаждаясь звучанием ее имени, – не серчай на нас, мы пришли проведать девушку.
– Проведали? – звучало грозно. – А теперь вон отсюда. Как выздоровеет, так и придете.
Мужчины не стали злить колдунью. Послышались быстрые шаги, вновь скрипнула дверь.
– Ох и переполошила ты всех, бедняжка, – смягчился тон Алинды. – Не спишь, знаю. Но ты не шевелись, правильно, так болезнь быстрее пройдет и боли не будет. И где ты подхватила ее, понять не могу?
Она все говорила и говорила, успокаивая звучанием своего голоса. Я чувствовала
