в тон всему, что Кива уже успела увидеть. У одной стены стояла большая кровать с горой подушек, с потолка в центре свисала люминиевая люстра, гостеприимно освещавшая мрачную комнату. Балкона не было, но тяжелые алые портьеры закрывали три внушительных окна. Кива надеялась, что из них открывается вид на столицу, и ей не терпелось проверить – но позже.
Сейчас всем ее вниманием завладела встретившая их в комнате девушка с косой, уложенной вокруг головы и спускающейся на плечо; волосы были очень светлые, практически белые, а глаза такие светло-голубые, что казались серебряными. Она была одета примерно так же, как мадам Мерит: черное платье, в этот раз со шнуровкой под грудью, и кроваво-красный передник на поясе.
– Леди Корентин. – Девушка поприветствовала ее с сильным мирравенским акцентом и присела в поклоне. – Для меня честь служить вам.
Кива едва не подпрыгнула, услышав титул.
– Это Бринн, ваша горничная, – сказала мадам Мерит. – Она будет вам прислуживать.
Экономка обернулась к девушке и приказала:
– Подготовь ее к встрече с королем, а потом проводи в зал для аудиенций на первом этаже.
Бринн вновь присела в реверансе:
– Как пожелаете, мадам.
Не добавив ни слова, строгая немолодая дама широким шагом вышла за дверь и закрыла ее за собой.
Киве как-то сразу полегчало, но тут подошла Бринн, и пришлось вновь собираться.
– Идемте, госпожа, – позвала горничная, мягко коснувшись руки Кивы, и повела ее в другую дверь сбоку. – Лучше не томить короля ожиданием.
Кива покорно пошла за ней.
– Пожалуйста, зови меня Кива. Я никакая не госпожа. И уж точно не леди Корентин.
Бринн захлопала глазами, на лице мелькнуло удивление.
– Прошу прощения, госпожа, но вы член королевской семьи.
– Нет, – торопливо возразила Кива, когда они вошли в пышную ванную комнату, где уже исходила паром темная ванна на когтистых лапах. – Мой предок когда-то давно к ней принадлежал, но совершенно справедливо потерял этот титул, когда перестал служить народу и стал ему вредить.
Горничная удивилась еще сильнее.
– Но ваша сестра – королева…
– Она захватила то, на что у нас уже нет никакого права, – прервала ее Кива. И добавила, поникнув: – История долгая и вспоминать ее заново совсем не хочется. Так что, пожалуйста, давай просто… Если ты не против, правда, лучше зови меня Кива.
Бринн одарила Киву долгим взглядом серебристых глаз – более долгим, чем, как показалось Киве, дозволяется послушным служанкам, особенно в местах вроде Блэкмаунта, – но потом ее лицо как-то необычно озарилось смесью изумления, уважения… и изрядной доли любопытства.
– Хорошо, Кива, – отозвалась Бринн, и Кива слабо улыбнулась в ответ впервые за двенадцать дней с тех пор, как рассталась с Крестой. – А теперь все-таки раздевайтесь и полезайте в ванну.
Лишь
