рюмки. – Этот коньяк сочетается со вкусом инжира, у него букет ванильных тонов, и такой букет даёт Чингури, это сорт винограда.
– Мудрено! А как называется коньяк?
– «Очень старый».
– Правда, так и называется?
– Так и называется. Наш коньяк двенадцатилетней выдержки.
– Ого!
Мария поставила графинчик.
– Я тебе не рассказывала, мой отец был знаком с создателем грузинских коньяков Давидом Сараджишвили. Вот кого Бог отметил.
– Постой, ты сказала – Давид? Я знаю Вано Сараджишвили, нашего грузинского соловья.
– Вано знают все, Давида – мало кто. Он первым стал производить в России отечественные коньяки. А построить завод помог ему мой отец.
– Что ты говоришь?!
– Отец по долгу службы курировал различные российские общества, в том числе и общество плодоводства. Там он и познакомился с Давидом.
Татьяна подняла рюмку.
– Спешу попробовать коньяк.
Взяв инжир, подняла рюмку и Мария.
– Будем здоровы.
Выпила Татьяна, и, откусив инжир, выпила Мария. Татьяна поставила рюмку.
– Слушай, я не почувствовала крепости.
– В этом и ценность. А до головы, подожди, дойдёт.
– Ой-ой! – Татьяна взяла инжир, откусила. – Ты права, Мара, вкусы сочетаются.
Мария засмеялась.
– Не так. Сначала разжёвывается инжир и только потом отпивается коньяк. Во рту инжир пропитывается коньяком, и лишь после этого можно ощутить вкус в полной мере.
– Мара, тебя срочно нужно везти в «Бродячую собаку»!
– Я не пишу стихов.
– Твой коньячный спич – чистая поэзия.
– Оставь, – Мария снова взялась за графинчик. – Что ты там хотела рассказать про «Бродячую собаку»?
– Не рассказать, а обрисовать, я же в первую очередь художница.
– Обрисовывай, а я плесну себе ещё коньяка. Буду смаковать.
– Плесни и мне.
– Пожалуйста, – Мария наполнила рюмки.
Татьяна тотчас же выпила.
– Нет, честно, коньяк хороший, – поставив рюмку, она заговорила голосом сказительницы. – Наш подвал раньше был винным погребом. Погреб пустовал, поэтому его легко отдали поэтам. Спускаешься по ступеням, а их ровно четырнадцать, и видишь бронзовый барельеф собаки с колокольчиком на шее. Рядом красуется театральная маска, на которой лежит лапа собаки. Переступаешь порог и замираешь от росписи. В глаза бросаются фантастические цветы, которые тянутся по стенам и заканчиваются на потолке огромными завитками. Между цветами нарисованы женщины, дети, птицы. Все в причудливых позах. Необычен и цвет. Такое нарочито-яркое смешение красного и зелёного. Энергию добавляет кумачовый занавес на сцене, – Татьяна перевела дыхание. – У стен стоят диваны, у одной стены красуется камин, вылитый мефистофелевский очаг. Но главной достопримечательностью «Бродячей собаки» является люстра. Она сделана из деревянного обода, держится на четырех цепях и светит
