не убежал за другую парту на второй же день и выбрал «не ту» компанию. Свора тут же уцепилась за внешний вид Чоу, а в особенности – за его свитер:
– А почему ты носишь этот свитер чуть ли не каждый день, ты его вообще стираешь? – спрашивали девчонки.
– Просто я его очень люблю. Конечно, стираю!
А мальчишки с презрением дёргали его за рукава: —Чего у тебя кофта, как у тёлки? Ты её у мамы спёр?
На что Ватанабе хмурился и отходил от них подальше, отвечая: —Это папкин свитер. И не «спёр», а взял, потому что ему больше не надо.
По парню было видно, что общий язык он может найти с кем угодно, и подружился бы со всеми одноклассниками, но общение со мной предрешило его место в нашем классе, и эти вопросы они стали задавать не из интереса, а прощупывая, как можно задеть Чоу.
Он сперва и не понял этого, и отшучивался, но, когда придирки стали появляться всё чаще и чаще – напрягся.
С того момента, видимо, принял решение, что пытаться с ними подружиться он больше не будет. Тогда-то одноклассники получили то, что хотели: новую цель для развлечений.
Теперь мы были не только соседями по парте, но и братьями по несчастью. И наша с ним связь становилась только крепче; за пару месяцев мы стали тесно общаться. В конце концов, одна из маленьких грёз стала явью: у меня появился школьный друг, самый настоящий.
Подколки и издевательства, однако, не прекращались.
Глядя на Ватанабе, я видела, как его отвращение к нашему классу с каждым днём становилось всё больше. Он начал препираться с компашкой Марка, отвечать на едкости девчонок, острить всем, кто что-то плохое в открытую и за спиной говорил обо нас обоих.
Взгляды и едва ли не осязаемая злоба окружающих внушали чувство тревоги и нежелание находиться в стенах кабинета физики.
В то время, как Ватанабе легко мог дать отпор словесно, я не находила, что сказать. Да и в целом – ругаться не привыкла вообще ни с кем, помня, что за это могут быть проблемы. Проблемы с родителями. А значит – узнал бы Вальмонт. Я не хотела его разочаровать, ведь Ви так радовался моим изначальным успехам.
Бегать по коридорам от обидчиков для Чоу стало обычным делом. Казалось, что ему это даже нравится. Порой он и сам их задирал.
– Зачем ты снова это делаешь? – наблюдая за очередной пакостью в ответ на такую же пакость, спрашивала я.
– Потому что надо давать отпор. Иначе – так и будут мучить, – Ватанабе, укладывая кнопку на стул обидчика, хищно улыбнулся, – к тому же, Жана не жалко. Он отбирает мелочь у малышей, я сам видел.
Я была согласна с Чоу, но подобные меры напрягали. Спорить не стала: положение безвыходное. На месте Ватанабе я бы пустила всё на самотёк.
– А если они когда-нибудь захотят отыграться?
– Я убегу, – Чоу рассмеялся от своей находчивости.
– Нас обоих зажмут, что тогда будет? Тоже убежишь?
Он
