ты! – жарко шепчу я. – Да это же лучшее, что было в моей жизни! Такое я точно никогда не забуду. Танюш, я чего только не видал за свой век. Баб, как на духу скажу, каких только не было у меня. Но таких, как ты я не встречал. Да и не встречу никогда. Это ж ясно.
– Дурачок ты, – смеётся она, легко толкая кулачком меня в лоб. – Иди давай, дамский угодник…
Я повинуюсь, но сделав несколько шагов, поворачиваюсь и, соединив указательные и большие пальцы в виде сердца, прикладываю их к груди.
– Я сегодня снова в ночь буду, – хитро улыбается Таня.
Я киваю и иду к себе, но она меня окликает:
– Ой, Брагин, я забыла, тебе письмо тут.
– Письмо? – удивляюсь я.
– Ага, конверт. Тебе велели передать.
– Надо же, а кто?
– Не знаю, мужик какой-то, серьёзный такой, – объясняет она. – Вечером приходил.
– А чего же не отдала? Вдруг это с биржи срочные новости?
– Да иди ты, биржа. Скажи спасибо, что сейчас отдаю.
– Спасибо.
Я беру письмо и иду в палату.
– Ты где пропадал? – спрашивает Платоныч с лёгкой тревогой.
– Да, – машу я рукой.
– Чего «да»? Где был, спрашиваю?
– Блин. С сестричкой болтал.
– Неужели? А на посту-то её не было.
– Ну… мы там… – уклончиво мычу я.
– Ох, и жучара ты, Егорка. Неужели ты правда десятиклассник? «Блин» ещё какой-то придумал. Чего принёс-то?
Я открываю конверт, подписанный карандашом: «Брагину». Достаю из него новогоднюю открытку и нахожу вложенные в неё пять красненьких десяток. Ого!
– Смотри-ка, известие о перемирии, – восклицает Платоныч.
– Думаете, это не мир, а только перемирие?
– Ну а ты бы на его месте успокоился?
– Да у меня психология другая. Я в такой ситуации просто не смог бы оказаться. Я же не шпана, а нормальный советский школьник. Комсомолец, наверное. Только я не помню, у меня посттравматическая амнезия.
– Нормальный советский школьник про совок и слыхом не слыхивал.
– Не знаю, о чём это вы, – криво усмехаюсь я.
– Знаешь или нет, но ухо востро держи. Каховский на тебя зуб теперь имеет. Не сомневайся. При любом удобном случае попытается отомстить.
– Ну, не грохнет же, – беспечно отвечаю я, хотя и сам знаю, что всё сказанное Платонычем чистая правда.
– Надеюсь, – чуть дёргает он головой.
– Слушайте, Юрий Платонович, примите от меня, как знак внимания и дань уважения вот эту десятирублёвую бумажку с дедушкой Лениным.
– А ты, я гляжу, матёрый мафиози. Но, чтобы успеха достичь не жадничай, – назидательно говорит он.
– Блин, ну ладно, берите две. Вы же не на шухере стояли, а арбитром были. Это, наверное, дороже стоит.
– Оставь себе и вот тебе мой совет. Про то, как ты с Каховским обошёлся
