качаю я головой и иду на кухню.
.
Рыбкина объясняет мне тригонометрические функции, и я быстро врубаюсь. Что-то вспоминается со школы, а что-то просто ложится на молодые свежие мозги, хоть и сотрясённые. Даже ради одного этого стоило улететь в прошлое и помолодеть. Мозг работает чудесно. Я сразу всё запоминаю и схватываю на лету. Вот, что значит юное тело. Мама дорогая!
Моя училка остаётся довольной. В конце занятия я вдруг, подчиняясь порыву, наклоняюсь к ней и чмокаю в щёку. Она в тот же миг вскакивает и, залившись краской, гневно на меня смотрит. Просто испепеляет взглядом.
– Ты обалдел что ли, Брагин? – шепчет она. – Тебе действительно голову отбили? Дурак.
– Ты где Новый Год встречаешь? – спрашиваю я, едва сдерживая смех. – Пойдёшь на площадь Советов гулять?
Она ничего не отвечает и, бросив на меня негодующий взгляд, выходит из спальни.
– До свидания, Анна Никифоровна.
– Уже уходишь, Наташенька? Папе привет передавай. Егор, ты где там? Иди проводи гостью.
В прихожей я пытаюсь подать ей шубу, но она вырывает её из моих рук и, одевается сама, сурово и молчаливо, не глядя на меня. Я с удовольствием наблюдаю, как она обувает фетровые полусапожки, запихивая свои красивые ножки в это чудо текстильной промышленности. «Прощай молодость», называла такие моя бабушка. Интересно, а у Брагина есть какие-то родственники?
– Егорушка, не хочешь прилечь? – спрашивает мама.
– Не, всё нормально, не беспокойся. Я позанимаюсь ещё немного.
– Смотри, не перетрудись. Тебе сейчас нужно больше отдыхать.
– Мам, а мы где Новый Год будем встречать?
– Дома, – удивляется мама. – Где же ещё? В понедельник с работы приду сделаю салатики и курочку. Может соседка зайдёт, тётя Валя. Вот и вся программа. Если хочешь, можешь позвать кого-нибудь. Можешь Наташу пригласить и Серёжу.
– Да ну, они наверное с родителями будут.
– Ты же говорил, что хотел у Серёжки отмечать, что у него все ваши собираются.
– Ах, да, точно… Забыл. Ну вот, как я его приглашу, если у него пати будет?
– Чего будет?
– Ну, тусовка, вечеринка…
– Опять словечки новомодные. Нужно сохранять чистоту языка… – она прислушивается. – Ой, Егорка, сделай радио погромче, песня нравится…
Я подхожу к белой коробочке, висящей на кухонной стене и выкручиваю ручку громкости.
«Ленточка моя финишная, всё пройдёт и ты примешь меня, примешь ты меня нынешнего, нам не жить друг без друга», – поёт Лев Валерьянович Лещенко. Надо же, вот уж кто настоящий символ эпохи…
Когда песня заканчивается, начинает говорить очень серьёзный диктор: «Передаём сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени. Пик-пик-пик-пик-пик-пик… Говорит Москва. В столице пятнадцать часов, в Ашхабаде – семнадцать, в Караганде – восемнадцать, в Красноярске – девятнадцать, в Иркутске – двадцать, в Чите – двадцать один,
