Девушка прижимала к груди чайник и явно не знала, что делать. – Но при его отсутствии с удовольствием выпью кофе, – исправил собственную оплошность.
– У меня только растворимый, – огорчилась Полина.
– На безрыбье и рак рыба, – вздохнул мужчина, так некстати вспомнив канувшую в небытие рыбалку.
Наполнив пузатый чайник, девушка поставила его на плиту и в растерянности замерла, обхватив плечи руками. После рабочего дня очень хотелось есть, но гость откровенно смущал. Как при нем, таком холеном, явно знающем себе цену, строгать бутерброды и варить овсянку? Все решило громкое урчание, напомнившее Горянову, что разгрузочные дни – это, конечно, хорошо, но на голодовку организм не подписывался.
– Простите, – теперь настала очередь мужчины рассматривать напольное покрытие.
– Может, Вас покормить? Правда, у меня нет ничего такого, – Полина никак не могла собраться.
– А какое есть?
– Хлеб, колбаса. Вареная, – зачем-то уточнила девушка. В ее голове гость с вареной колбасой не стыковался. Такой должен был есть исключительно сыровяленую или балык. – Яйца, овсянка, – от последнего продукта Горянова перекосило.
– Буду благодарен за яичницу и бутерброд, если Вас не затруднит, – он постарался быть предельно любезным.
– Присаживайтесь, я быстро, – сказала радушная хозяйка и развела бурную деятельность. В неровном свете свечи она достала из пакета хлеб и колбасу, из холодильника – яйца, поставила на вторую конфорку сковороду.
Петр украдкой наблюдал, как она мужественно сражается с хлебом. "Наверное, слишком свежий, весь крошится. Или что-то с ножом," – решил он. Откромсав ломоть, Полина сдула прядь со лба и занялась колбасой. "Странно. На легкость нарезки колбасы ее свежесть не влияет," – озадачился Горянов. Встал. Подошел бесшумно, мягко накрыл руку с ножом, беря девушку в кольцо. Не ожидавшая такого коварства, она дернулась и впечаталась ему в грудь. Забыла, как дышать. Выпустила батон варенки из ослабевших пальцев.
– Давайте я, – тихо предложил Петр, забирая колюще–режущее орудие из дрожащих рук. – Сковорода готова.
Проблема оказалась в ноже, тупом до безобразия. "Вот что значит – нет мужчины в доме," – обрадовался внутренний голос. "Чего радуемся? Она ж ребенок совсем!" – не понял восторга мужчина. "У детей груди нет. У нее есть. Интересно, своя или?" – внутренний голос ушел в дебри анализа информации. "На зарплату бюджетника «или» весьма проблематично," – завершил обработку данных и переключил мысли исключительно в бытовое русло.
– Оселок есть? – спросил Горянов.
– Что? – не поняла девушка.
– Пилочка такая большая. Для ножей, – объяснил он.
– А-а, – Полина открыла нижний ящичек и достала искомое. – Вот.
– Спасибо. У Вас сковорода, – напомнил и занялся приведением ножа в божеский вид.
Шипение и тихое "Ай!" за спиной заставили бросить почти наточенное орудие в
