в подробности, могущие принести пользу в вашем расследовании, результаты коего мне, поверьте, небезразличны…
– Да неужто? – насмешливо поинтересовался Андрей, не особенно-то маскируя рвущийся наружу сарказм.
– Что ж, я это предполагал… – весьма сдержанно произнес Уваров, задумчиво покручивая левой рукой пышный ус. – По некоторым нюансам вашего поведения, заключаю, милостивый государь, что вы нашу теперешнюю встречу расцениваете как некий фарс и не намерены всерьез воспринять, то что я счел необходимым вам поведать… Жаль. Впрочем, подозрительность ваша вполне оправданна.
Гришин расслабленно откинулся на спинку стула и, скептически улыбаясь, предложил:
– А вы попробуйте меня переубедить.
– Это, знаете ли, недурственная мысль! – оживился Уваров. – И я решительно настроен переменить вашу позицию. Не верите мне, бог вам судья. Поверьте фактам! Не станете же вы отрицать очевидного?
– Смотря что считать очевидным. – Ухмыльнулся сыщик.
Ротмистр небрежно махнул рукой.
– Смею вас уверить, в нашем случае все крайне банально. Вы, сколь я могу судить, ведете расследование убийства моего сослуживца?
Андрей неопределенно пожал плечами и ответил уклончиво:
– Предположим… Но для начала докажите, что он был вашим, как вы говорите, сослуживцем.
– Не предвижу ни малейших затруднений. Вы, надо полагать, присутствовали при осмотре тела и составлении протокола? – Андрей утвердительно кивнул в знак согласия. – Превосходно. Стало быть, вам известны некоторые обстоятельства, о коих человек сторонний, а тем паче с покойным близко не знакомый, осведомлен быть не может. Спросите, о чем сочтете нужным, по своему усмотрению, и, коли с ответом не оплошаю, мы разом с недоверием-то и покончим.
– Почему нет? Давайте попробуем, – охотно согласился Гришин.
Он тут же разыскал нужный документ и пробежал его глазами. Мысленно сыщик уже он потирал руки в предвкушении. Ну, господа шутники-затейники, сейчас я вас утру, мало не покажется… А вдруг этот ротмистр не бутафорский и говорит чистую правду? – промелькнула в голове предательская мысль. Но трезвый рассудок напрочь отверг подобное предположение. Ерунда. Чудес не бывает.
– Значит, так. Начнем с вопроса попроще. Какие сигары, при жизни, разумеется, курил покойный?
– Гаванские. Сколько мне помниться, «Упманн», – не раздумывая отрапортовал ротмистр.
Гришин почти физически ощутил, как где-то глубоко внутри шевельнулся червь сомнения.
– Какой у него был портсигар?
И опять последовал четкий ответ:
– Самый обыкновенный, коричневой кожи с такой, знаете, латунной застежкой.
Сомнение с новой силой заявило о своих правах. Андрею стало немного не по себе, и он прибег к спасительной, как ему показалось, уловке:
– Что
