из весенних дней Борис сидел на мраморной скамье, под осыпанным розовым цветом платаном. Запахи свежей листвы, травы и моря ласкали обоняние, мягкий ветерок нежно трогал лицо, а солнце отдавало тепла ровно столько, сколько хватало, дабы не замерзнуть и не перегреться.
Борис блаженно сомкнул веки. Когда же он вновь открыл глаза, то неожиданно увидел перед собой старого знакомого – Рожера. Этот знатный норманн успел овдоветь и следовательно утратить родственную связь с императором Мануилом, что, впрочем, не мешало ему по-прежнему искать у последнего милостей.
Борис поднялся.
– Здравствуй, Рожер! Как твои дела? Ты уже женился?
При дворе византийского императора знали, что вдовствующая иерусалимская королева Мелисенда выбрала Рожера в мужья своей племяннице, княгине Констанции Антиохийской, муж которой погиб три с половиной года назад в бою с турками. Эту кандидатуру поддержали и молодой иерусалимский король Балдуин III, и рыцари христианского Востока. Однако Рожер сейчас не выглядел счастливцем, заполучившим завидную невесту.
– Нет, не женился, – недовольно буркнул он.
Борис виновато развел руками.
– Прости, если я тебя обидел, но, если верить молве, твоя свадьба с антиохийской княгиней – дело решенное.
Рожер еще больше нахмурился.
– Княгиня Констанция предпочла мне Рено де Шатильона, и у них скоро будет свадьба.
Борис не поверил своим ушам.
– Рено? И ей дозволяют выйти за него?
– Король Балдуин согласился на этот скандальный брак, во избежание более громкого скандала.
– Представляю, чего это ему стоило, – пробормотал Борис.
– Что там говорить! – воскликнул Рожер. – Такая влиятельная дама, вдова столь выдающегося супруга, так унизила себя союзом, с таким ничтожным повесой!
– От женщин всего можно ждать.
Рожер опять вздохнул и, попрощавшись, ушел. Спустя совсем немного времени, к Борису подошел Лупо.
– Я не помешал мессиру?
– Не помешал. Тут до тебя Рожер был.
– Как поживает сей высокородный муж? – осведомился Лупо. – Он уже обвенчался с княгиней Констанцией?
– Нет, не обвенчался. Антиохийская княгиня выходит замуж за Рено де Шатильона.
Лупо было трудно чем-нибудь удивить, но на сей раз он выпучил глаза.
– Да, ну!
– Вот тебе и да, ну!
Придя в себя, Лупо расхохотался:
– Представляю, какой переполох в Иерусалимском королевстве.
– Шума наверняка много, – усмехнулся Борис. – Вряд ли король горит желанием породниться с Рено.
– Должно быть, король Балдуин уже имел возможности узнать нрав жениха своей антиохийской кузины. Де Шатильон, конечно же, храбр, но притом алчен, безудержен в гневе, упрям,
