кресла двумя руками.
– Ты ездила туда? – Матиас смотрел на сестру.
– Да, но я опоздала, – Исабель прижала руки к горящим щекам. – Я не успела, меня задержали на работе. Я должна была ее встретить.
– Я видел ее, – с порога заявил Максимилиано.
Исабель и Матиас повернулись к нему. Горящий взгляд, граничащий с безумием, взлохмаченные волосы, на его бледном лице отчетливо проступали шрамы прошлой трагедии, которые не удалось скрыть пластическим хирургам. Сегодня они отчетливо проступали, если раньше она совсем их не замечала, то сейчас они бросались в глаза, делая его чужим, как будто бы она видела его впервые.
– Макс, – Исабель сделала шаг и остановилась.
Она взглянула на брата. Тот окинул кресло и развел руки, показывая всем своим видом, что сама виновата. Получила то, что заслужила.
– Я видел убийцу своей матери, я прикоснулся к ней, – он посмотрел на свои руки, – я, – его руки тряслись.
Он еще помнил, как сжимал ее горло, понимал, что был в шаге, чтобы убить.
– Максимилиано, что ты сделал? – Исабель бросилась к нему.
– Я? – он смотрела на нее безумным взглядом, – я чуть не убил ее, – признался он.
Матиас схватился за голову. Исабель вскрикнула и прижала ладошку ко рту:
– Что ты сделал? – прошептала она.
Исабель отчетливо помнила пустую территорию около тюрьмы. Ни единого следа Оливии Торрес, лишь пара тряпок на обочине. Она не хотела думать, что с ней случилось, она не могла даже предположить, куда та отправилась.
– Ты не причинил ей вред? – спросила она, взяв его за руки.
Исабель зажала его ладони, пытаясь успокоить.
– Матиас, принеси воды, – попросила она.
Исабель потянула Максимилиано за собой. Она усадила его на кресло, подтянула другое и села напротив него, вновь взяла его за руки.
– Макс, что ты сделал? – она смотрела на него.
Он слышал, что она спрашивала, понимал, а перед глазами стояли глаза той женщины, которая убила его мать. Огромные, зеленоватые, он видел ужас и страх в ее глазах, страх не за себя, за него, когда она молила не делать этого. Она знала, о чем просила, она не хотела, чтобы он совершил преступление. Она не боялась умереть, она боялась за него. И это пугало его. Она волновалась за него. Почему же ее не волновала ее собственная смерть? Он не понимал этого.
– Я уехал, – прошептал Макс и склонил голову, – я оставил ее там и уехал.
– Максимилиано, – Исабель взяла стакан с водой и протянула его ему. – Выпей, – попросила она.
Он покачал головой, но потом взял и осушил стакан до дна.
– Она живая, она будет ходить, дышать, она будет делать все то, что не сможет сделать моя мама, – он вскочил с кресла.
Исабель держала пустой стакан. Она не могла посмотреть на Максимилиано.
– Почему
