очень милым, и я была рада, что он все-таки позвонил.
– Черт, – сказал вдруг Раузер. – Мне пора, Стрит.
Глава 8
Не знаю, как долго я спала, когда зазвонил мой мобильный. Белая Мусорка лежала у меня на груди. Обычно я не возражаю, но в последнее время у нее вошло в привычку ложиться не тем концом, так что, проснувшись, я имела удовольствие лицезреть ее зад. Из моего телефона вырвалась песня «Dude» группы «Аэросмит» – рингтон, который я выбрала для Раузера. Не будучи до конца уверена, что он полностью оценит юмор, я не стала ему этого говорить.
– Ты в порядке? – спросила я, глядя на часы у кровати. Три часа ночи.
– Я получил еще одно письмо. Этот тип просто чокнутый, Кей.
Я молчала.
– Кей? Ты там спишь?
– Да, – солгала я. Честно говоря, я не была уверена, чего мне хочется больше: броситься на помощь или же бросить трубку. В прошлом я пыталась, хотя и без особого успеха, установить границы между его работой и моей жизнью, а также понять, где этим двоим – работе и личной жизни – нормально встречаться, а где нет, но я знала, что подаю смешанные сигналы. Полицейская работа затягивала меня, как наркотик, как теплая лимонная водка. Я одновременно и любила, и ненавидела то, чему училась всю мою жизнь.
– Я отправлю тебе факс, ладно? Просто, пожалуйста, посмотри на это. Я не буду просить тебя снова, но сегодня вечером мне нужен твой мозг. Он дал нам временну́ю шкалу. Три дня, и он совершит новое убийство.
Я дала себе секунду, чтобы осознать этот новый ужас, затем села в постели и вновь представила себе снимки сцен убийства: Лэй Кото на кухонном полу, Боба Шелби и Алишу Ричардсон, Энн Чемберс, замученную и убитую в комнате студенческой общаги. Я вновь подумала об их крови, об их смертном часе. Я кожей чувствовала их, когда смотрела на эти фото. Три дня.
В старых боксерах Дэна и футболке я направилась на кухню. Уровень сахара в моей крови был примерно по щиколотку. Я нашла бутылку виноградного сока и тотчас вспомнила первые дни в реабилитационном центре, когда проходила детоксикацию. Мне прописали кучу заменителей, в том числе фенобарбитал и виноградный сок. Медсестра сказала мне, что виноградный сок ворвется в мой организм, как это раньше делал коньяк, и обманет меня. Она была права. На четвертый день врачи начали убирать «костыли». Сначала фенобарбитал. На пятый день они пришли за моим виноградным соком. Я до сих пор им этого не простила. Когда меня выписали, я первым делом поехала на рынок и запаслась им. Когда я прихожу к Раузеру домой, он наливает мне его на три пальца в стакан для виски. Свой стакан он наполняет дешевым бурбоном, и мы чокаемся и собираемся перед телевизором, чтобы посмотреть очередной матч «Брэйвз»[8].
Я подумала о Раузере и, чувствуя, как в меня просачивается чувство вины, с виноградным соком в руках со вздохом прислонилась к кухонному столу. Чувство вины – еще один подарок тех дней, когда я регулярно закладывала за воротник. Неужели я и вправду эгоистка? Раузер имел
«Атланта Брэйвз» – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной бейсбольной лиге.
