Ивановна вплыла в аудиторию, и сразу же её взгляд остановился на мне.
– А-а, – протянула она вместо приветствия.
– Здрась-сьте, – приподнялся над партой я.
– Начнём занятие, – отрезала Тамара Ивановна, всем своим видом давая понять, что рассказывать про наши с ней кульбиты в салоне автобуса однокурсницам совершенно излишне.
Непроизнесённый намёк я понял.
Правда, Тамара Ивановна стала меня стесняться. И если мы с ней оказывались в одно время на остановке, то штурмовала автобус как-то вяло. От этого не раз бывало, что мне удавалось втиснуться, а она оставалась снаружи. Дверь за-а…. (ну вы поняли), а я вижу, какими глазами моя преподавательница провожает «пятёрку», и внутренне холодею. Мне казалось, что в своей неудаче анатомичка обвиняет меня.
Приезжал в училище и тут же объявлял однокурсницам:
– Тамара Ивановна задерживается. Не разбегаться. Приедет следующим автобусом.
Девчонки сонно кивали и валились на парты. Кто – подремать, урвав полчаса тревожного студенческого сна, кто – подучить плечевой сустав.
Через полчаса, сильно опоздав к началу занятия, Тамара Ивановна входила в аудиторию и с укором смотрела на меня:
– Ну что, влез?
Я пожимал плечами. Зачем повторять очевидное?
Тамара Ивановна поправляла сбившуюся набок причёску, грозно обводила взглядом притихшую группу студентов.
– Так, кто у нас пойдёт к доске?!
И от этого вопроса мы прятались за учебниками и атласами Синельникова.
И была одна неделя, в течение которой Тамаре Ивановне особенно не повезло. В понедельник я успел нырнуть в щель между работниками Стекловолокна и дверью, меня внесли в самое сердце салона и относительно комфортно повесили у поручня. Тамара Ивановна не успела и отчаянно билась в каменные зады плечом.
– Граждане, ну чуть-чуть, ну немножечко! – отчаянно взывала она.
Рабочий класс был глух и слеп. Абсолютно равнодушен к проблемам презираемой интеллигенции.
Дверь грохнула, анатомичка осталась снаружи.
Во вторник мы взяли старт почти одновременно. Я – в переднюю дверь автобуса, Тамара Ивановна – в заднюю. Я устроился в кильватере могучей старушки с гроздью авосек в ручищах. Старушка, подобно крейсеру, раздвигала плечами хлипких пассажиров и басовито рычала вокруг:
– Уступите пенсионерке место!
Ей тут же освободили место у окна, а под шумок я втиснулся на крошечный пятачок между сиденьями. Я тогда был строен и гибок как плакучая ива.
Тамара Ивановна ввязалась в битву с парочкой аналогичных старушек на флангах. Но пассажиры сзади оказались покрепче, и старушки застряли на уровне ступенек. Тамара Ивановна попыталась их продавить, за что получила порцию отборных ругательств, проклятий и авоськой по причёске.
– Куда
