медсестрички отделения. Виталик успевает потискать одну из них – самую на его взгляд симпатичную. Получает в ответ игривый, скорее, ласковый шлепок по затылку. И мы снова спускаемся к подоконнику.
Дождь за окном прекратился, зато идёт плотный, густой снег. Он падает огромными хлопьями, но на земле сразу же тает.
– Пакость какая, – ёжится Виталик.
Ему сегодня ещё на вторую работу, на ночную смену в цех пивзавода. А мне – домой, учить «сестринское дело». В среду экзамен, а я даже учебник не открывал.
Смеркается. Виталик снова исчезает, договаривается, чтоб нас с ним подкинули до остановки на попутной «буханке». Тётя Валя, ворча, топает вниз по лестнице, тащит в ведре остатки больничного ужина. У неё в частном секторе сараюшка с поросёнком. Не пропадать же добру. Искренне удивляюсь здоровью и силе пенсионерки, которая таскает через несколько улиц почти полное ведро объедков.
Скрипит тормозами скорая.
– Паша, ты где?! Идём скорее.
Торопливо скидываю халат, бегу вниз. На прощание оглядываюсь на светящиеся окна больницы. На третьем этаже виднеется смутный силуэт. Это механизатор дополз до окна и смотрит вниз. Видимо, ждёт своего друга. Ему хорошо.
Автобус
В конце прошлого тысячелетия, а точнее в 1997 году, я поступил в Полоцкое медицинское училище, чем начал свою карьеру.
В то время я жил в соседнем городе Новополоцке. Города находились довольно близко друг от друга и строились с таким расчётом, что однажды они сольются в единое целое. Но к моменту, когда слияние стало возможным, начальство городов не поделило власть, и всё осталось на своих местах.
Уже в двухтысячных объединили местные военкоматы, на этом процесс слияния, собственно, и закончился.
Между городами ходили автобусы. Пятёрка и десятка. Каждые тридцать минут на остановку приходил старенький, забитый до отказа «Икарус». В него каким-то чудом утрамбовывалось ещё какое-то количество пассажиров, и автобус ехал до следующей остановки. Там история повторялась, пассажиры, нарушая все мыслимые законы физики, уплотнялись снова. И уже тогда «Икарус» приезжал к моему дому.
Когда дверь его от-грх-гр-тррр-рывалась, то пассажиры, которым не повезло подняться хотя бы в салон автобуса, вываливались наружу, повисали на поручнях, с матюками и стонами старались найти своё место в мире. А в спину их уже таранили те, которым нужно было уехать с моей остановки. И место находилось, и ещё, и ещё немножко…
– А ну-ка, выдохнули, товарищи!
И ещё немножко.
Хорошо, если в спину тебя толкают дюжие работники завода Стекловолокно. Тогда можно поджать ноги, а неведомые силы рабочего класса сами внесут тебя в душное и тесное нутро общественного транспорта. Хуже, когда эти боевые единицы успели прорваться внутрь раньше тебя. Вот тогда биться в каменные спины, обтянутые пахучими пуховиками, совершенно бесполезно. Пролезать под ногами просто опасно – затопчут и
