я охладила его экскурсоводческий пыл. – Я приехала сюда работать. Тем более, что многие достопримечательности я уже успела посетить. Например, автомойка «Мой сам», супермаркет «Четвёрочка», магазин автозапчастей, заправка «Сибгазнефть», кофейня «У Потапыча» и городская площадь.
– Да? Ммм… Вы что на химзавод приехали? Командировочная?
– Нет. Я уличный музыкант. И, кстати, на той же городской площади, уже спопрошайничала у ваших мирных жителей на покушать.
– Уличный музыкант? – парень удивился так, как будто встретил говорящего енота. – Круто! Ну, в нашем городе тебе конкурентов нету. Есть один «крендель» – возле рынка на скрипочке пилит… – он ни с того, ни с сего, взял покровительственный тон и перешёл на «ты». Как будто с уличным музыкантом можно не церемониться.
Был он лет двадцати пяти, высок, худощав и рыж, как подосиновик в этом его Знаменском лесу. Было в нём что-то от Толи Семинихина. Я, уж было, хотела ощетиниться и вернуть к себе уважительное отношение, даже ценой гордого «Да, пошёл ты!», но… Домик был так уютен, ноги гудели и требовали отдыха, а Зизи уже довольно ловко вписалась в пейзаж двора и, казалось, всем своим видом говорила: – В ближайшие двадцать четыре часа, даже не подходи со своими «Давай, заводись!», «Поехали!», «Ну, что рванули?»…
– Вадим. – представился «подосиновик», посмотрев на меня исподлобья и очень многозначительно.
– Катя. – устало ответила я, уже отчаявшись быстро от него отделаться.
– Ну-ка, дай инструмент. – полуприказал Вадим. – Тряхну стариной.
О, господи… Пришлось открыть кофр. Вадим высокомерно принял мою Джамбу и действительно тряхнул «стариной», причём не только седой, но ещё и с морщинистой пигментированной кожей. Я услышала банальную «Цыганочку из-за печки» с такими варварскими купюрами, что у меня заныли зубы.
– Теперь ты. – расщедрился он и протянул мне гитару.
– Ровно в восемь часов вечера, в кофейне «У Потапыча» состоится моё персональное выступление. – сказала я монотонным, скучным голосом, упаковывая инструмент. – Приходи, насладишься в полной мере. А сейчас я хотела бы отдохнуть.
– «У Потапыча»? – разочарованно переспросил Вадим. – Ну, тебя и угораздило! В первый же день. – он сочувственно покачал рыжей головой. – Это ж притон! Его цыгане держат и в эспрессо наркоту подмешивают.
– Я предпочитаю латте. – сердито отрезала я, проходя в дом, и уже оттуда, через распахнутую дверь, добавила: – Ну и город! Если в кафе на центральной площади наркоту толкают, то что же творится с гостиницами? Клиентов подушками во сне давят?
– Пока прецедентов не было. – обиженно крикнул в ответ Вадим. – А вот цыганская наркомафия процветает. У нас в Папеновке их целый посёлок.
В щель между штор было видно, как он ещё некоторое время топтался перед крыльцом, чесал
