всегда была очень теплая кожа. Кадр за кадром страшная реальность таяла, вместе со всеми страхами и сомнениями, превращаясь в подобие дождя за окном, который хоть и бьет в стекло, но разбить его не способен.
После фотосессии забежали в Мак и съели по одному комбо с бургером и картошкой фри. Примерно в три пришла заветная смс на грузинском. Они вернулись в Дом Юстиции, взяли новый талончик и примерно через полчаса ожидания оказались перед новой операционисткой. Таня боялась враждебности, но, кажется, выдавать свидетельство о браке было таким святым делом, что здесь работали исключительно впечатлительные и хоть немного сентиментальные сотрудники. Сначала она дала им подписать какую-то бумагу наподобие заявления: в ней расписались все. Проверить ничего было нельзя, потому что все было написано грузинской вязью – даже имена. «Ну и ладно, одной проблемой меньше» – подумала Таня и уверенно расписалась в нужной строке. После всего, сотрудница Дома Юстиции достала свидетельство о браке и обложку, перевязала все это великолепие золотой ленточкой и с сияющей улыбкой передала все это в руки Жене.
– Поздравляю! – сказала она с легким акцентом.
Таня улыбнулась и долго-долго смотрела на свидетельство, в котором не могла прочесть ни единого слова. Это был какой-то манускрипт на незнакомом языке, но в котором было сказано, что у нее (у Тани) теперь есть муж. Стараясь соблюдать приличия, они вышли на улицу тихо и спокойно. Только на улице Света позволила себе ликование.
– Ура, ураа! – она обхватила Женю и Таню с двух сторон так, что молодые едва не стукнулись лбами.
В этот момент в кармане Тани завибрировал забытый телефон. Она высвободилась от Светы и достала его, заранее зная, кто звонит. «Мама».
– Ну как дела?
– Мама, мы все. Поженились.
В трубке стояла тишина.
– Ну а дальше что?
– Женина компания обещала помочь с переездом в Берлин.
Снова тишина.
– Знал бы твой прадедушка, который на войне ногу потерял, что его внучка к немцам побежит…
В своей голове Таня ответила так: «Я думаю, он бы меня понял. Он никогда не смотрел сутками телевизор, как ты и папа». Но вслух пришлось сказать другое:
– Прости. Я не хотела вас расстраивать.
– А брак то ваш… В России то он действителен или так, просто бумажка?
– Действителен, мам.
В трубке глубокий вздох.
– Тань…
– Мама, я обязательно приеду.
– Да… Да… Ты мне только скажи…
– М?
– Какой мне язык учить?
– Что?
– Какой мне язык учить, чтоб с внуками разговаривать потом. Скажи, пожалуйста.
Тане вдруг показалось, что мама вот-вот заплачет.
– Я просто никому больше не верю, – вдруг тихо сказала мама. – Ни тем, ни другим. Никому не верю.
У Тани вдруг сжалось сердце
