твоей душе, – пробормотал он, – надеюсь, ты найдешь Путь домой.
Затем парень встал, поплотнее запахнул свой черный плащ и покинул разгромленный магазин. Через несколько мгновений поглощенный тенями, он стал не более чем силуэтом в ночи.
3
Хочешь знать будущее – изучай прошлое.
Лань помнила, что именно мама говорила о ее будущем.
«Ты станешь моей преемницей на посту императорского советника, – произнесла она, стоя на фоне вырезанного из розового дерева окна их кабинета и наблюдая, как Лань оттачивает свой каллиграфический почерк. Волосы матери напоминали взмах черных чернил, ее светлое шелковое одеяние развевалось на ветру, который дул в день весеннего солнцестояния. – Царство станет твоим долгом. Ты будешь защищать слабых и обретешь равновесие в мире».
Когда-то все это казалось возможным.
Лань было интересно, что бы подумала ее мать, взглянув на нее сейчас.
К тому времени, как она добралась до чайного домика, вечерние колокола давно стихли. Известный хинам как Мэй’тин ЧаТуань и непосредственно переведенный на элантийский как «Роза», чайный домик располагался под Королевскими холмами, самым богатым районом Хаак Гуна, где обосновались элантийцы.
С того места, где стояла Лань, можно было увидеть иноземные дома, возвышающиеся на горах, обрамляющих восточную границу города: острые, многослойные здания из металла и мрамора стояли, как бледные часовые. С самых высоких точек города они наблюдали за завоеванными землями. С Королевских холмов открывался вид на дорогу короля Алессандра, некогда известную как Дорога Четырех Богов: самый процветающий район Хаак Гуна, полный ресторанов, магазинов и других увеселительных заведений. Это место от заката до рассвета освещалось горящим золотом алхимических ламп.
Тем временем остальная, простиравшаяся ниже вечернего рынка и до залива Южных ветров, часть Хаак Гуна продолжала приходить в упадок, а ее жители голодали в забитых мусором трущобах.
Но как же элантийцы обожали хинскую культуру: достаточно, чтобы сохранить самые красивые ее фрагменты для собственного пользования.
Лучшим примером тому служил чайный домик «Роза».
Лань, спотыкаясь, побрела по переулку, где сточные канавы были залиты жиром и отходами с кухонь. Она свернула за знакомый угол и приоткрыла тонкую бамбуковую дверь.
До нее сразу же донеслись запахи шипящей пищи и горячий пар, поднимавшийся из чанов с кипящей водой. Несколько поваров в серых льняных халатах, стоя на коленях, мыли посуду. Они окликнули Лань, когда та пробежала мимо.
– Извините… Прошу меня простить, повар… опаздываю…
– Девочки, вы опять плевали в мои кастрюли? – проревел появившийся из облака пара повар Ли – потный, раскрасневшийся мужчина.
– Нет! – крикнула в ответ Лань. Это напомнило ей о том, что следует придумать,
