монахиня Цзин-сюй в сопровождении послушниц Чжи-шань и Чжи-нэн. Когда все поздоровались, Фын-цзе прошла в келью, переоделась и вымыла руки. Заметив, что за последнее время Чжи-нэн выросла и похорошела, Фын-цзе спросила ее:
– Что это вы с настоятельницей перестали приходить к нам?
– Недавно во дворце господина Ху родился наследник, – ответила за нее Цзин-сюй, – и госпожа Ху прислала нашей настоятельнице десять лян серебра, чтобы та прочла «сутры над тазом новорожденного»[57]. Вот почему, госпожа, я была занята и не могла прийти узнать о вашем здоровье.
Но мы не станем рассказывать, как старая монахиня прислуживала Фын-цзе, а поведаем о Цинь Чжуне и Бао-юе.
Играя с Цинь Чжуном в зале, Бао-юй заметил проходившую мимо них Чжи-нэн.
– Пришла Чжи-нэн, – сказал он.
– А мне какое дело? – удивился Цинь Чжун.
– Не хитри! – засмеялся Бао-юй. – Ты обнимал ее тайком в комнатах у старой госпожи? А сейчас вздумал меня морочить!
– Это выдумки! – смутился Цинь Чжун.
– Выдумки или нет – меня не интересует! – возразил Бао-юй. – Ты только позови ее и скажи, чтобы она налила мне чашку чая, а потом не вмешивайся.
– Странно! – заметил Цинь Чжун. – Неужели ты боишься, что, если позовешь ее сам, она тебе не нальет? Почему должен звать ее я?
– Если ты ее позовешь, это будет сделано с чувством, – засмеялся Бао-юй, – а если позову я, она не обратит внимания.
Цинь Чжуну ничего не оставалось, как позвать:
– Чжи-нэн, налей чашку чая!
Чжи-нэн издавна приходила во дворец Жунго, и все знали, что она часто играла с Бао-юем и Цинь Чжуном. Сейчас она выросла, познала любовь, и ей нравилось любезное обхождение Цинь Чжуна. Цинь Чжуну в свою очередь нравились свежесть и красота Чжи-нэн. Таким образом, оба они питали друг к другу взаимную симпатию.
Чжи-нэн принесла чай.
– Дай мне, – сказал Цинь Чжун.
– Нет, мне, – запротестовал Бао-юй.
– Вы спорите из-за чашки чая, которую я держу в руках! – воскликнула Чжи-нэн. – Неужели мои руки намазаны медом?
Бао-юй первый выхватил у нее чашку и стал пить. Но как только он захотел обратиться к Чжи-нэн с вопросом, пришла Чжи-шань и позвала ее подавать к столу. Вслед за тем явились служанки и пригласили Цинь Чжуна и Бао-юя пить чай и есть фрукты. Они немного поели, затем вышли погулять.
Тем временем Фын-цзе в сопровождении Цзин-сюй удалилась отдыхать в специально убранную для нее комнату. Женщины-служанки тоже разошлись, и возле Фын-цзе осталось лишь несколько девушек.
Воспользовавшись этим, старая монахиня сказала:
– У меня есть одно дело. Я хотела пойти к вам во дворец и посоветоваться со старой госпожой, но потом решила сперва поговорить с вами.
– Какое дело? – заинтересовалась Фын-цзе.
– Амитофо! –
В старом Китае существовал обычай принимать новорожденного в таз.
