Собакевича! – повторила она укоризненно. – Мой друг, определенно вам следует заняться своим образованием.
– Согласен, – отвечал я. – Но ведь Собакевич и Маргарита… образно выражаясь… живут на разных улицах?
– Ах да, – улыбнулась Маргарита снисходительно. – Забыла вам сказать, что спектакль экспериментальный. Конечно, с одной стороны нет Собакевича, а с другой – Маргариты, но соединить несоединимое, но разрушить устои, но заставить взглянуть по-новому… Ах, как это свежо, как великолепно! Нет, это невозможно, невозможно передать словами! – Простонала она, и тоже выпила.
– Сценарий, как мы уже сказали, написан европейским режиссером, – добавила Маргарита, переводя дух. – Только там, в Европе (она плавно повела рукой куда-то вдаль), – возможно такое. Ах, Европа! Идеи, прогресс, прорыв… После этого и смотреть не хочется на наше захолустье. – Она посмотрела кругом, зажмурилась, будто увиденное причинило ей боль и сказала бармену: «Мой друг! Прошу Вас…».
Бармен достал из-за стойки графин с водкой.
– Знаете, – промычала Маргарита, выпив еще и раздирая сало остренькими зубками, – приходите завтра на премьеру, и сами увидите.
– Хотите контрамарку? – добавил Собакевич.
– О чем же все-таки спектакль? – спросил я.
Мысль увидеть на сцене Собакевича в образе Маргариты, под ручку с Собакевичем – Маргаритой вызывала противоречивые чувства.
– Как бы вам сказать…, – протянул Собакевич, и почесал нос.
– Это трудно объяснить, – закивала Маргарита. – Сюжет не укладывается в привычные рамки. Зритель может представлять все, что угодно. В отличие от классики, которая давно всем набила оскомину здесь во всем, во всем – полная свобода. Определенно, это будет революция в искусстве!
– Ну, а какова все-таки основная мысль? – спросил я.
– Я же сказала вам, – отвечала Маргарита, раздражаясь, – во всем – свобода. Один увидит одно, другой – другое, третий вообще ничего не увидит, но только все поймут, что перед ними что-то такое, что… нет, это невозможно, невозможно описать! – Выкрикнула она почти уже со злостью, но тут снова запели колокольчики, и в уютном полумраке появились два господина.
– Добрый вечер! – воскликнул тот, что вошел первым.
На нем был мокрый от дождя плащ, широкополая шляпа и трость. Другой держал в руках потемневший от влаги бумажный пакет, перетянутый бечевой.
– Где веселье? – воскликнул первый господин. – Почему тихо? Музыку громче! –Больше свечей!
– Здесь нет свечей, – тихо заметил второй.
Какой ты, Михаил, реалист, право! – огорчился первый господин. – Впрочем, – добавил он, оглядываясь, – свечей здесь действительно нет. Что-ж, твой выход!
Второй господин надорвал бумажную обертку и извлек из прорехи несколько толстых, темных восковых свечей, богато украшенных замысловатым орнаментом.
– Подарок заведению, – пояснил первый. – Для услаждения вкуса присутствующих и создания атмосферы.
– Благодарю, –
